— Слушай меня, Азис, я хочу спасти тебя во имя памяти брата. Ты не спеши стрелять. Кара-хан поведет нас к месту сбора Тропой шайтана. Это не близко. В скалах будет много щелей. Подстереги случай. После твоего выстрела в оборотня я промахнусь в тебя. Успей забиться в укрытие. Банда спешит, после смерти оборотня нарываться на пулю никто не захочет, а последнюю газовую гранату мы использовали сегодня. Тебя оставят.
— Погоди, Сулейман! А если на тропе мы вдвоем отрежем заложников? Шайтан с ним, с оборотнем, он все равно скоро подохнет! У тебя автомат, у меня — пистолет. Я уберу переднего охранника, ты — задних. А потом...
— Нет! — отрубил Сулейман. — У нас разные дороги. У нас одно общее — убить оборотня.
— Ты ошибаешься, Сулейман, ты ошибаешься! — Азис в забывчивости повысил голос, и Сулейман остановил его суровым взглядом, уловив движение стражника.
— Ошибаешься ты, Азис. Ты даже не видишь, что Сулейман Одноглазый весь в крови. На нем есть даже кровь родного брата.
Он встал, закинул на плечо тяжелую винтовку, поправил на груди короткий автомат, ощупал кинжал и гранаты на поясе, медленно побрел туда, где отдыхал Кара-хан. Но теперь, проходя мимо заложниц, первый раз посмотрел на свою «невесту», поймал ее затравленный взгляд и успокаивающе улыбнулся...
После полудня над горами появился легкий самолет. Недолго покружив, улетел на юго-запад. По расчетам Кара-хана, конную банду должны искать гораздо дальше от Вучара, а пешую — вблизи селения. Видно, он не просчитался: летчика не слишком заинтересовали здешние арчовые рощи. С лошадьми много хлопот, особенно трудно маскировать их. Зато лошади обеспечивают широкий маневр там, где тропы недоступны ни колесу, ни гусенице. Поэтому Кара-хан держался за лошадей до последней возможности. Избавиться от них легче, чем добывать снова.
Выступили перед закатом, спеша засветло минуть опасные крутосклоны. Долго шли овечьими тропами параллельно хребту, в сумерках свернули вниз. На одной из осыпей лошадь покатилась вниз, теряя вьюки. Встать она не смогла, и Кара-хан пустил в ход свой бесшумный «магнум». Он задержался над убитым животным, пропуская растянувшийся отряд, проверяя, не отстал ли кто. Когда заложники проходили мимо, Сулейман весь напрягся, ожидая выстрела Азиса, но тот прошел мимо, не поднимая головы. Значит, послушался Сулеймана, да и в сумерках можно промазать. Пистолет — не винтовка, которой в горах владеет каждый подросток. Сулейман и не подозревал, что, получив оружие, молодой милиционер меньше всего думал об исполнении обета кровной мести. Азис думал о пятнадцати заложниках, которых он тайно взял под охрану.
Уже в темноте, когда отряд растянулся безводным ущельем, впереди по камням загремел конский галоп. Видно, у всадников была причина рисковать своими шеями. Кара-хан дал знак остановиться. С двумя дозорными был кто-то третий, Кара-хан узнал его лишь по голосу — тот самый красноглазый, бывший помещик и ростовщик, что когда-то выдал ему «красного муллу». Кара-хан на обратном пути присоединил к своей банде его отряд в полтора десятка душманов.
— Начальник, случилась беда! На месте встречи в ущелье тебя ждет засада Ахматиара! — От волнения и спешки вестник комкал речь, и Кара-хан сразу не понял.
— Солдаты? Коммандос? Царандой? — отрывисто спросил он.
— Нет, начальник, солдаты еще не пришли. Это Ахматиар, он изменник! Он взял под охрану кишлаки, которые ты велел ему разорить, он соединился с отрядом самообороны и вооружил всех мужчин. Наши люди в кишлаках арестованы. Некоторые покаялись, и он взял их в свой отряд. Меня бы тоже арестовали, но Ахматиар не знал, кто я такой. Надо уходить, начальник, мое бегство, наверное, теперь открылось, могут выслать погоню.