В горах долго светает

Кара-хан повторял имя аллаха, стараясь отогнать наваждение. «Провокатор», — была первая мысль. Но в том, что услышал от вестника, Кара-хан сразу узнал хватку Ахматиара. И этот красноглазый хорек вполне доказал свою непримиримость к народной власти. А разве Ахматиар не доказал? Помещик-то Ахматиар, потомок басмача, изгнанного из Советской Туркмении, раньше Кара-хана связавшийся с закордонными врагами Апреля и втянувший в эту связь Кара-хана?.. А впрочем... Такая война. И что, собственно, он доказал, бывший помещик Ахматиар? Что способен умело сражаться против революционного правительства? Что он хороший военный организатор и конспиратор? А замечал ли Кара-хан в нем ту врожденную ненависть к революции, которую ощущает в себе? Может быть, мысли о безысходности борьбы против народной власти, что сегодня днем мелькали в голове Кара-хана, Ахматиара посетили уже давно? Он ведь все эти дни, пока главарь банды ходил за границу, оставался в Афганистане. Недаром говорят, что иные мысли разлиты в воздухе, когда идет ломка жизни и переоценка ее многими людьми. И Ахматиар решил отречься от прошлого, пожертвовать даже своими вкладами в заграничных банках, чтобы не потерять родины? Он любит родину больше Кара-хана? На что он рассчитывает, ближайший помощник, правая рука «черного оборотня»? То, что они уже натворили, ему вряд ли забудется и простится. Что-то тут не так. Не затеял ли он какую-то большую игру с благословения зарубежных хозяев? Игру без ведома Кара-хана? Или Кара-хан стал такой одиозной фигурой, что его решили убрать свои же и, ценой выдачи Кара-хана революционным властям, внедрить в армию сильную, крупную банду? С ума можно сойти от мыслей!

— Надо уходить, начальник! — Перебежчик ерзал на седле.

— Скажи: все ли в отряде Ахматиара согласились перейти на сторону врагов?

— Нет, начальник, убито семь человек.

— Кто?

— Я не всех знаю по имени... — Он назвал четверых, и Кара-хана пробила холодная дрожь: три бывших помещика и мулла-фанатик. — самые надежные люди. Кровь не солжет. Пролив ее, Ахматиар сразу показал, в чью сторону повернул оружие. Не иначе это аллах надоумил Кара-хана забрать у своего помощника полтора десятка самых верных людей, иначе и они были бы убиты и арестованы. А может, он тем облегчил измену Ахматиара?

— Поклянись на коране, что все было так, как ты сказал.

Басмач поклялся не колеблясь.

— Но ведь четыре часа назад Ахматиар говорил со мной по радио, он обещал ждать в указанном месте!

— Да, начальник, он ждет в засаде.

Как быть? Худшего врага для себя в этой провинции Кара-хан не смог бы придумать. Ахматиару известны почти все базы и склады оружия, больше половины людей в кишлаках, связанных с Кара-ханом, пароли и тайные явки в провинциальном центре и Кабуле, у него своя связь с Пешаваром... Так вот чем надеется он купить себе прощение властей! А если ему поверят и, приставив политического комиссара да какого-нибудь «красного муллу», позволят вести борьбу с душманами?..

— Сколько воинов у него теперь?

— Не меньше сотни, начальник. И в каждом кишлаке наготове отряды.

У Кара-хана было теперь около шестидесяти воинов, жаль — пятерых, самых надежных, отправил на диверсию. Встреча назначена на рассвете, время есть, но нет поблизости кишлаков, где можно пополнить отряд. Можно ринуться в пасть засады, делая вид, что ничего не подозреваешь, и при этом частью сил охватить ее с тыла. А потом — ударить внезапно первым! Прием испытанный, но годится против туповатого басмача, тут же Ахматиар... Хорошо, что не послушался его, не ушел отсиживаться на глухой базе. Там-то его накрыли бы — ведь Ахматиар, наверное, давно уже вынашивал изменнический план и, конечно, искал связи с тем отрядом преследователей. Может, он теперь установил такую связь и готовит засаду вместе с солдатами? Нет, нельзя рисковать. К тому же бегство красноглазого могло насторожить Ахматиара. Напрасно после того рейда не придал значения словам помощника, который прямо заявил, что не хочет быть «палачом провинции».

Великий аллах, с кем ты нас оставляешь? С одними бандитами, умеющими только стрелять, резать и вешать? Или здесь тоже твой указующий перст — стрелять, резать и вешать? Ахматиар этим не любил заниматься. Не с того ли в первом рейде по горам его отряд, единственный, уцелел?

Кому же верить? Только тебе! Да еще, пожалуй, Сулейману Одноглазому, потому что Сулейман предан не идее, не деньгам, не родине, не фанатической ненависти к иноверцам — он предан лично Кара-хану, своему повелителю. Но и Сулеймана, кажется, потрясла смерть брата. Как бы тоже не стал задумываться!

Теперь об операции думать нечего. Снова он — волк в облаве. Спасибо аллаху — надоумил взять заложников, они могут пригодиться уже завтра. Уходить. Куда? Если бы ступить на Тропу шайтана раньше, чем там окажутся солдаты! За тем дьявольским ущельем Кара-хану станет не опасна целая армия. И до шоссе там недалеко: устраивай дорожные погромы, доказывай, что воюешь не хуже других. И граница рядом — всегда можно ускользнуть.