В горе и радости

— Что ж, я полагаю, что у нас только две реальные возможности. Либо сегодня ночью, либо после пяти недель. Верно? Иначе мы бы не смогли сдержать наши желания все в середине… — Он улыбался во весь рот, когда говорил это. Он точно знал, что делает. Он знал, что я знаю, что он делает.

— О! Что ж, ради того, чтобы все упростить, — сказала я, — почему бы не сказать, что мы будем близки сегодня ночью?

Бен улыбнулся уголком рта и выбросил вверх кулак.

— Да!

Мне стало хорошо оттого, что я желанна настолько, что мужчина победным жестом реагирует на мысль о том, чтобы со мной переспать. Особенно потому, что я бы и сама выбросила вверх кулак при мысли об этом.

Остаток ужина прошел в некоторой спешке. Или, может быть, это я не могла сосредоточиться на еде, когда желание витало в воздухе. Все было решено. Бен поцеловал меня, прижав к своей машине, перед тем как мы в нее сели. Пока мы мчались домой, его рука лежала на моем бедре. Чем ближе мы подъезжали к моему дому, тем выше она поднималась. Я чувствовала каждый дюйм его руки на каждом дюйме своего бедра. Оно горело под его пальцами.

Мы едва успели добраться до двери, а на нас не было уже половины одежды. Он начал целовать меня на подъездной дорожке, и если бы я не была леди и не остановила его, это случилось бы прямо в его машине.

Мы бегом поднялись по ступеням. Когда я вставила ключ в замочную скважину, Бен уже стоял позади меня, его рука лежала на моей ягодице, и он шепотом просил меня поторопиться. Его дыхание обжигало мне шею. Дверь распахнулась, и я побежала в спальню, увлекая Бена за собой.

Я упала на кровать и сбросила туфли. Мне понравился двойной стук, когда они упали на пол. Бен лег на меня, его ноги между моими, и принялся подталкивать меня вверх и дальше по кровати, пока мы целовались. Мои пальцы обхватили его голову. Он сбросил обувь. Я забралась под одеяло, не сняв платье, и он скользнул следом за мной. Вся сдержанность предыдущего вечера исчезла, ей на смену пришло безрассудство. Я не могла мыслить здраво, не могла себя контролировать, видеть себя со стороны. Свет был включен. Я никогда не оставляла свет включенным. Но я этого даже не заметила. Я просто делала это. Просто двигалась. Меня вел инстинкт. Я хотела Бена всего целиком, мне нужно было больше его, я не могла насытиться им. Его тело делало меня такой живой.

ИЮНЬ

Я решила, что Сьюзен все еще в гостинице. Ана отвезла меня туда, и я позвонила свекрови из вестибюля. Я не хотела давать ей возможность отказаться от встречи со мной. Стратегия оказалась верной. По ее тону я поняла, что она избежала бы этой встречи, если бы могла. Ана направилась в бар, а я поднялась на лифте и направилась к номеру 913.

Пока я шла к двери номера свекрови, у меня вспотели ладони. Я не знала, как убедить Сьюзен, как защитить желания Бена перед его собственной матерью. Я осознала, что просто хочу понравиться ей. Если убрать все то, что случилось, то эта женщина вырастила моего мужа. Она создала его из ничего, и за это часть моего существа любила ее. Но я не могла изменить то, что случилось. Каждое мгновение каждого дня сигнализировало о том, что произошло. То, что произошло, что происходило теперь.

Я негромко постучала, и Сьюзен мгновенно открыла дверь.

— Привет, Элси, — поздоровалась она. На ней были темные джинсы в обтяжку с широким ремнем и серая рубашка под коричневым кардиганом. Она выглядела моложе своих шестидесяти лет. Женщина в форме, здоровая, но при этом в большом горе. Она явно плакала, это было очевидно. Ее волосы не выглядели причесанными или уложенными как обычно. Она была не накрашена и выглядела уязвимой.

— Привет, Сьюзен, — ответила я и вошла.

— Что я могу для тебя сделать? — Ее номер был больше похож на апартаменты

с большим балконом и гостиной, оформленной в светло-кремовых тонах. Ковер мягко пружинил под моими туфлями, слишком нежный, чтобы по нему ходить. Я все же недостаточно свободно чувствовала себя в обществе этой женщины, чтобы снять обувь. У меня возникло такое впечатление, что она была бы рада, если бы я ходила вокруг нее на цыпочках, извинялась за сам факт своего существования, и ковер практически заставил меня сделать именно это.

— Я… — начала я, не уверенная в том, прилично ли в подобной ситуации заводить светскую беседу или лучше перейти прямо к делу. Как можно перейти прямо к делу, если речь шла об останках моего мужа? Об останках ее сына?

— Я встречалась с мистером Павликом сегодня утром. — Это показалось мне достаточно откровенным.

— Хорошо, — ответила Сьюзен, прислоняясь к дивану. Она не села сама. Не предложила сесть мне. Она не хотела, чтобы я задерживалась надолго, но я не знала, как сделать такой разговор коротким. Я решила действовать напрямик.

— Бен хотел, чтобы его похоронили. Я думала, что мы это обсудили, — сказала я.

Она слегка небрежно изменила положение тела, как будто этот разговор не имел для нее большого значения, как будто он не пугал ее так, как пугал меня. И я поняла, что у нее нет ни малейшего намерения выслушать меня. Ей и в голову не приходило, что будет не так, как хочет она.