В грозный час

Вначале, как и водится, над деревней появилась «рама». Покружив минут двадцать, она неторопливо развернулась и улетела восвояси. И сразу же на Шеино обрушился шквал минометного огня.

Более часа рвались на позициях стрелков и танкистов немецкие мины. А потом поползли крестастые танки, ведя за собой густые цепи автоматчиков. Но советская пехота и экипажи легких танков стойко отразили яростный натиск врага, понеся при этом минимальные потери.

Помнится, в тот же день у нас побывал агитатор политотдела старший политрук Н. С. Пишелин. Он с гордостью говорил о действиях танкистов 2-го батальона. Подводя итог, сказал:

— Вот так, братцы мои, воевать и надо!

А потом позвонил комиссар полка И. Е. Размеров. И тоже со значением отметил:

— Как фашисты ни старались, а Шеино пока в наших руках. Люди там дрались геройски. Вот так бы и в Петрово…

Да, чтобы удержать Петрово, у нас силенок не хватило. Правда, эту деревню обороняли всего лишь три наших танка да небольшая группа пехотного прикрытия — в основном бойцов тыловых подразделений. Они тоже нанесли гитлеровцам значительный урон. Так, в атаках на этот населенный пункт враг только убитыми потерял до восьмидесяти своих солдат и офицеров. Но, обладая большим перевесом в артиллерии и танках, он все-таки вынудил нас оставить Петрово.

В боях за него мы потеряли и все три находившихся там танка. Первой от прямого попадания вспыхнула машина лейтенанта Г. Ф. Ищенко. Экипажу удалось сбить пламя. Но второй снаряд попал в моторное отделение. Спасся лишь механик-водитель.

Второй танк — танк младшего лейтенанта А. А. Лобачева — очень долго вел артиллерийскую дуэль с вражескими T-IV, но потом тоже был подбит. Правда, машина не сбавила ход. Чтобы не стала она добычей гитлеровцев, командир взвода лейтенант В. В. Маринин приказал младшему лейтенанту А. А. Лобачеву вывести поврежденный танк в район деревни Огарково. Но его уже преследовали два T-IV. Лобачев отстреливался от них до тех пор, пока были боеприпасы. Когда же они кончились, а у танка снарядом перебило гусеницу, младший лейтенант приказал экипажу снять с машины пулемет, клин замка пушки и затем поджечь ее.

Такая же судьба постигла и третью нашу машину. Лейтенант В. В. Маринин до конца отстреливался от наседавших на него танков противника. Но долго ли мог противостоять им легкий Т-26?

И вот теперь этот намек-упрек. Неприятно, конечно, но что поделаешь? Факты вещь упрямая: Петрово-то все-таки сдано…

Вечером нас с комбатом вызвали в штаб бригады. Добираясь туда, мы терялись в догадках: зачем вызывают? К тому же звонивший в батальон начальник штаба бригады капитан А. Ф. Смирнов сказал: «Сам комбриг вызывает. Чем-то очень недоволен. Так что торопитесь».

Командир бригады действительно встретил нас неприветливо и, лишь кивнув на наш доклад о прибытии, сразу же перешел к делу:

— На шоссе, в тылу у врага, вот здесь, — очертил он пальцем на своей карте овал, — после боя оставлено три танка. Есть сведения, что эти машины вполне исправны и оставлены просто, мягко выражаясь, безответственными людьми. Говорят, это ваши танки. Что вы об этом думаете?

Дружинин сжал тонкие, резко очерченные губы, с жестким прищуром посмотрел на нас.

Меня эта новость так огорошила, что в первую минуту я даже не нашелся, что ответить. Не может этого быть! Не мог ни один из наших экипажей смалодушничать, бросить танк на произвол судьбы. Нет у нас таких, я же знаю людей.

— Это неправда, товарищ подполковник, — с уверенностью ответил капитан Г. Е. Пелевин.

— Это не наши танки, — поддержал комбата и я. — В тылу у врага оставались лишь подбитые машины, которые мы не имели возможности эвакуировать…

— Ну, раз вы так горячо, в один голос, возражаете, беру свои слова обратно, — уже мягче сказал комбриг. — И все-таки вы, Лыков, лично проверьте, правда это или нет. Возьмите людей, проберитесь к оставленным танкам. Если они и в самом деле исправные, приведите их назад. — Подполковник Дружинин помолчал, затем с досадой стукнул ладонью по столу, с горечью продолжил: — Поймите ж вы: танков у нас слишком мало, мы их пуще глаза должны беречь, чтобы было чем фашистов бить.

В этом комбриг был прав. Танков нам действительно не хватало. Их мы теряли в каждом бою, а новых почти не получали. Да и откуда им было взяться, если потребность в них постоянно росла, а промышленность еще была не в состоянии выпустить нужное для армии количество машин. Так что каждый танк был для нас, образно выражаясь, дороже золота. И чтоб бросить годные к бою машины?.. Нет, наши люди этого сделать не могли! Но приказ есть приказ, его надо выполнять.

— Разрешите идти? — спросил я комбрига.

— Идите. Вернетесь, доложите мне о результатах. — И Пелевину: — А ты, комбат, задержись минут на пять.

Штаб я покидал с еще не остывшей обидой в душе. На выходе неожиданно встретился с комиссаром бригады А. К. Кропотиным.

— Вызывал по поводу танков? — спросил Алексей Кондратьевич, кивнув на плотно занавешенные окна штаба.

— Так точно, по поводу танков, — ответил я, глядя в сторону.

Кропотин сразу понял мое состояние, дружески посоветовал: