В клетке. Вирус. Напролом

Я приблизился к стеклянной стене, отделявшей ВИП-ложу от ее собственного балкона, и прошел туда через дверь. Меня тут же окатило ревом трибун. Если размер толпы мог служить каким-то индикатором, то лига явно не ошиблась с решением прийти в Вашингтон. Все трибуны были забиты под завязку.

– Я так и не понимаю, в чем суть игры, – сказал стоящий рядом со мной мужчина своему собеседнику.

– Все просто, – ответил тот и показал на бегущего по полю трила, чью голову окружали мелькающие красные огоньки. – Этот трил – «козел отпущения». Игрок, у которого в команде соперника надо оторвать голову. И пока они пытаются, его собственная команда делает все, чтобы им помешать.

– А когда оторвут, то попытаются забить ее в ворота?

– Верно. Забить, забросить или пронести в руках.

– И у них у всех есть мечи, молоты, биты…

– Да, просто для забавы.

Его визави замолчал, переваривая полученную информацию.

– А почему «козел отпущения»? – наконец спросил он.

Второй мужчина пустился в пространные объяснения, но я уже не стал слушать и вернулся в ложу, чтобы найти маму.

Она сидела на месте, обращенном к игровому полю, с бокалом в руке, и напряженно улыбалась какому-то молодому хлыщу, который с неумеренным пылом что-то без умолку тараторил. Я узнал эту ее улыбку – обычно мама так улыбалась, когда хотела кого-то придушить. Нужно было срочно спасать ее от чересчур увлеченного юноши, а юношу – от нее, поэтому я торопливо направился к ним.

– Крис, ну наконец-то, – объявила мама, когда я подошел.

Я нагнулся и получил звонкий поцелуй в щечку. Она повернулась к своему соседу:

– Это Марвин Стивенс. Он работает в рекламном отделе лиги.

Парень встал и протянул мне руку, которую я вежливо пожал.

– Как же я счастлив с вами познакомиться, Крис, – воскликнул он. – Я ваш фанат.

– Не знал, что у агентов ФБР бывают фанаты.

– О, это вовсе не из-за вашей работы! – поспешил заверить меня Стивенс и тут же явно испугался своей бестактности. – То есть я совсем не хотел сказать, что работа в ФБР плоха.

– Спасибо, – сухо поблагодарил я.

– Я имел в виду, когда вы были моложе.

– Ну да, и был знаменит тем, что был знаменит.

– Я совсем не это хотел сказать, – снова испугался Стивенс, – Просто… вы же были символом для всех хаденов.

Можно было, конечно, еще поиздеваться над этим Стивенсом и понаблюдать, сколько раз мне удастся вызвать выражение страха на его лице, но я сомневался, что все это доставит мне удовольствие.

К тому же он ведь сказал правду. В детстве я действительно был символом для всех хаденов, ребенком с плаката для огромного числа людей, запертых болезнью в собственных телах и использующих машины и нейронные сети для того, чтобы жить в этом мире, как делал я сам и продолжаю делать до сих пор. Быть ребенком с плаката было неплохим занятием, но до поры до времени. Вот почему я перестал им быть и пошел работать в ФБР.

Я бы мог объяснить все это Стивенсу, который смотрел на меня с растущей тревогой, догадываясь, что сболтнул лишнего. Он ведь только пытался польстить мне, как и тысячи других людей, которые без всякого злого умысла невольно напоминали, что я теперь отношусь к категории бывших знаменитостей, и лишь потом понимали, что такой жизни я себе не желал.

Но разговор на подобные темы отнял бы слишком много времени и совсем не подходил для спортивных состязаний.

– Да, был, – ответил я. – Спасибо, что об этом упомянули.

Стивенс заметно расслабился и снова сел на свое место.

– Марвин как раз объяснял мне смысл хилкеты, – сообщила мне мама и махнула рукой в сторону поля, где игроки «Бэйз» и «Сноубёрдз» бегали друг за другом с оружием рукопашного боя. – Во всех подробностях.

– Это потрясающая игра! – воскликнул Стивенс. – Вам она нравится?

Я пожал плечами.

– Крис в детстве больше увлекался компьютерными играми, – сообщила мама.

– Но хилкета ведь, по сути, тоже компьютерная игра. Более того, Североамериканская хилкетная лига спонсирует несколько виртуальных лиг, чтобы помочь тренировать наших спортсменов и находить новые таланты. Как среди хаденов, так и среди нехаденов.

– Я сейчас столкнулся с несколькими нехаденами, протестующими за воротами стадиона, – заметил я. – Похоже, им не кажется, что они хорошо представлены в вашей лиге.

– Ну, причина в уровне квалификации, – признал Стивенс. – Нехадены пока отстают от управляемых трилов. Время реакции разное.

– Неужели, – сказал я.

– Во всяком случае, такова официальная точка зрения, – снова заволновался Стивенс, запоздало понимая, что́ сказал и как; мне даже стало любопытно, как долго он на своей работе. – На самом деле это действительно причина, а не просто отговорка для отказа. СХЛ открыта для всех подготовленных спортсменов – не только для хаденов.

– Приятно слышать.