В клетке. Вирус. Напролом

– Управлять трилом очень непросто. Видите ли… – он сделал жест рукой в мою сторону, а вернее, в сторону моего трила. – Передвижение в транспортере личности без нейронной сети – тяжелая задача, требующая навыков и внимания. – Стивенс указал на поле, где под восторженный рев толпы «танк» из Торонто кулаками вышибал механический дух из игрока «Бэйз». – Когда я только начал работать в лиге, меня поместили в виртуальную реальность и заставили управлять трилом-«танком», чтобы я смог понять, что чувствуют игроки.

– Ну и как, получилось? – спросил я.

– Я врезался в стену, – признался Стивенс. – Несколько раз. У меня так ничего и не получилось. Поэтому я понимаю, что среди профессиональных игроков пока нет нехаденов. Это единственное место, где хадены имеют преимущество перед всеми нами. – В его глазах в очередной раз мелькнул испуг. – Ну, то есть не единственное, конечно…

При этих словах мама взглянула на меня, а потом передала свой бокал с кусочками льда Стивенсу.

– Будьте так любезны, подлейте мне еще, – попросила она.

Стивенс так торопился схватить бокал, чтобы поскорее уйти и освободиться из неловкой ситуации, что едва не упал.

– Кажется таким милым, – сказал я, глядя, как он припустил к барной стойке.

– Бестолковый, – ответила мама. – Уверена, его приставили ко мне, потому что он единственный чиновник в лиге, кого они могли без ущерба для себя закрепить за человеком, из которого хотят вытянуть деньги. – она мотнула головой на папу, окруженного кольцом поклонников. – Наверняка сочли его относительно безобидным.

– А они знают, кто ты? – спросил я.

– Знают, что я жена Маркуса. – Другой бы на ее месте пожал бы плечами, но мама лишь изящно махнула рукой. – Если они пропустили все остальное, это их проблема.

Моя мама, то есть Жаклин Оксфорд Шейн, входила в совет директоров «Шейн энтерпрайзис», являлась исполнительным вице-президентом Национальной ассоциации семей с хаденами, неутомимым организатором публичных пожертвований и отпрыском одной из старейших и обладающих огромным политическим влиянием виргинских семей. До того как познакомиться с папой и выйти за него замуж, она встречалась с нынешним вице-президентом. По слухам, он до сих пор жалел, что тогда отпустил ее. О чем я уж точно не жалел. Меня бы здесь не было, останься она с ним.

– И как он, держится? – кивнул я в сторону папы.

– Все хорошо, – сказала она. – Он выполняет свою работу.

– Его богатый опыт участия в товарищеских матчах очевидно востребован международным бизнес-сообществом.

– Думаешь, нас пригласили сюда, потому что лига таким образом надеется произвести впечатление на твоего отца? – заметила мама и махнула рукой в сторону бизнесменов. – На самом деле нас пригласили, чтобы его присутствие произвело впечатление на них.

– Значит ли это, что папа собирается вложить капитал в новую команду?

Мама снова повела рукой в своей фирменной манере.

– Сейчас мы ведем подсчеты, – сказала она.

– И каковы результаты?

Ответа я не услышал, потому что к нам подошли два каких-то джентльмена, вежливо поклонились, а потом один из них заговорил по-японски.

– Мистер Фукуяма просит прощения за то, что прервал ваш разговор, – сказал второй, очевидно переводчик, – и хочет узнать, являетесь ли вы участником хилкетного матча.

Я уже понял, что сказал мистер Фукуяма, потому что мой встроенный переводчик выдал перевод, как только распознал, что ко мне обращаются не по-английски. Прежде чем ответить, я встал и слегка поклонился:

– Пожалуйста, сообщите мистеру Фукуяме, что я, к сожалению, не играю в хилкету.

– Этот робот – не игрок, – сказал переводчик японцу.

– Проклятье! – возмутился Фукуяма. – Мне обещали, что я непременно встречусь с игроками в эту поездку. Почему я должен вкладываться в Азиатскую хилкетную лигу, если мне даже не показывают товар лицом?

– Сэр, возможно, вы встретитесь с кем-нибудь из игроков после матча, – предположил переводчик.

– Хорошо бы, – сказал Фукуяма и кивнул на меня. – А у этого робота все же возьмите автограф. Я обещал внуку, что кто-нибудь из игроков для него распишется.

– Но он же не игрок, – сказал переводчик.

– Мой внук не поймет разницы.

Переводчик выудил из кармана пиджака ручку и маленький блокнот.

– Будьте любезны, автограф, – сказал он мне по-английски.

– Конечно, – ответил я, взял ручку и поставил подпись на страничке блокнота, а внизу приписал на английском: «Я не хилкетист»; потом закрыл блокнот и вернул вместе с ручкой переводчику, после чего они с Фукуямой поклонились и ушли.

– Да ты знаменитость, – поддела меня мама.

– Когда я только зашел в ложу, меня приняли за обслугу и пытались всучить пустой бокал, так что это уже рост по общественной лестнице.

– Кто принял?

– Вон тот. – я указал на типа в костюме, стоящего во внешнем кольце папиного окружения.

– Ах он, – сказала мама. – Я разговаривала с ним. Мелкий льстивый засранец.

– До того как нас прервали, мы говорили о результатах подсчетов, – напомнил я, чтобы сменить тему. – Ты как раз хотела их озвучить.

– Они весьма сомнительные.

– Даже так?