В клетке. Вирус. Напролом

К сожалению, он не учел того, что навес над крыльцом соседа окажется на уровне его лица, потому что Леверинг-стрит шла под уклон и дом стоял чуть ниже, чем его собственный. Ортиц со всего размаха врезался лбом в навес, странно вывернулся и потерял равновесие. Он рухнул на бетонные ступени крыльца и скатился к кромке тротуара, тихонько застонав.

– Даже не знаю, что с этим делать, – призналась Ванн через секунду.

Я спустился с крыльца и подошел к Ортицу, который сидел на земле, прижимая к груди руку.

– Как вы? – спросил я.

– Кажется, руку сломал, – ответил он.

– Это потому, что вы пытались убежать от нас. Не расскажете почему?

– Агент Шейн, я больше не буду с вами говорить без адвоката! – сказал Ортиц.

– Вы точно этого хотите? – спросила Ванн с веранды. – Ортиц, мы не собирались вас арестовывать. Мы просто хотели задать пару вопросов. А теперь вы сидите на тротуаре с покалеченной рукой, потому что пытались убежать от нас. Это весьма странное поведение. Но если вы поговорите с нами, мы легко сможем все уладить. И мы все сойдемся на том, что вы просто нечаянно упали, а вовсе не пытались убежать от федеральных агентов.

Ортиц взглянул на нее, все еще держа согнутую руку.

– Хорошая попытка, – сказал он и снова повернулся ко мне. – Больше ни слова без адвоката. Я под арестом?

Я посмотрел на Ванн:

– Мы хотим его арестовать?

– Ну, с формальной точки зрения он пытался скрыться от правосудия, – ответила она. – Убежал от нас, когда мы хотели его допросить.

– Не думаю, что это можно считать побегом, – сказал я. – Скорее, прыжком и падением.

– Как вам угодно, – согласилась она.

Я снова посмотрел на Ортица, который все так же бережно прижимал к груди руку.

– Давайте сначала вызовем ему «скорую», а там посмотрим, – предложил я.

– Вы же понимаете, что это значит? – спросила Ванн.

– Просветите.

Она ткнула пальцем в сторону Ортица:

– А то, что завтра нам придется вернуться сюда и все-таки допросить этого придурка. – Она полезла в карман за сигаретами. – Черт, как же я ненавижу этот город.

Главный конструктор компании «Ван Димен концептс» Демаркус Хинсон был обаятелен, словоохотлив и полон решимости рассказать нам все о своей работе по изготовлению трилов с фальшивыми половыми органами.

– Некоторых людей оскорбляет то, чем мы занимаемся, – говорил он, проводя для нас экскурсию по производственному цеху.

Хотя, пожалуй, слово «цех» было чересчур громким для такого места. Мастерская «Ван Димен» состояла из десятка цифровых фабрикаторов, которые на соответствующих печатающих устройствах делали металлические и неметаллические детали для трилов, а потом соединяли их с помощью роботов. Перед мониторами со скучающим видом сидели операторы и следили за тем, чтобы технологический процесс проходил в соответствии со стандартом. Две станции контроля на первый взгляд казались никем не занятыми, но внимательный глаз обязательно бы заметил, что это не так. Ими управляли хадены, работая удаленно.

– Потому что вы приделываете к трилам гениталии? – уточнила Ванн.

– Да, но не только поэтому, – ответил Хинсон. – Их больше возмущает то, что мы разделили трилов по признаку пола. Или, точнее говоря, дали понять, что у них вообще есть пол. Хотя он, разумеется, был и до этого. – Он махнул рукой в сторону одного из фабрикаторов, где как раз шла сборка трила. – И конечно же, дело тут не только в гениталиях. Наши модели снабжены полноценной чувствительностью по всему телу, как и большинство трилов, но с особым упором на те области, которые в наибольшей степени способствуют сексуальному возбуждению. Когда производишь такое, волей-неволей наживаешь врагов.

– А кому вообще какое дело?

Хинсон пожал плечами:

– Все как обычно – одним не дают покоя их религиозные убеждения или так называемые моральные принципы. Другим просто не по себе, оттого что люди, которых они считали инвалидами, могут обладать высоким либидо и вести бурную сексуальную жизнь. Есть и такие, кто упорно считает хаденов бесполыми существами во всех смыслах этого слова. И они очень расстраиваются, когда хадены отказываются жить в соответствии с их представлениями. Наконец, есть просто люди, которым стремно видеть роботов с яйцами. – Хинсон рассмеялся над собственной шуткой. – Так что всяких хватает.

– А среди хаденов недовольные есть? – спросил я.

Хинсон повернулся ко мне:

– Представьте себе, есть. На нас постоянно жалуются хадены-пуристы – те, что вообще отказались от трилов. Говорят, мы пытаемся подогнать хаденов под общие, нехаденские стандарты сексуальности. – Он снова пожал плечами. – Лично я не вижу никакого смысла в таких протестах. Мы обслуживаем тех, кто хочет приобрести именно наши трилы. Не хотите – не пользуйтесь. И даже если кто-то пользуется, совсем не обязательно применять их «общепринятыми» способами. Наши трилы позволят таким клиентам раскрыть свою сексуальность совершенно по-новому. А иногда и получить те ощущения, которые просто исключены со стандартными биологическими моделями полов.

– Вы имеете в виду ваши трилы с канавками? – спросил я.