В клетке. Вирус. Напролом

– Простите, – сказал Тони. – Сани показал, что такое возможно. Теперь осталось только воплотить этот показательный экземпляр в уже существующих обычных сетях. А для этого надо отвечать двум условиям. Первое – досконально, до мельчайших подробностей, знать сети, которые используешь. По-настоящему хорошо знать матчасть. И второе – быть гребаным гением программирования.

– Хаббард, – заключил я.

Тони задумчиво почесал нос:

– «Лактурн» – второй из крупнейших производителей сетей после «Санта-Аны», а Хаббард прославился именно своим участием в проектировании. На программистских форумах полно душераздирающих историй о том, как он рвал в клочья первые проекты своих инженеров за безвкусицу.

– А какой он программист? – спросила Ванн.

– Это его первая профессия, через нее он и попал в отрасль. «Хаббард текнолоджиз» была создана для обслуживания устаревших компьютерных систем, по-прежнему используемых корпорациями, а когда потом он заболел вирусом Хаден, то сосредоточился на создании софта для трилов, а также для сетей, оставшихся беспризорными после того, как сделавшие их компании ушли с рынка. Когда-то лично он сделал большой вклад в программирование. В сетях используется система программирования, основанная на известной иерархии Хомского. Изобрел эту систему не Хаббард, но именно он написал почти всю версию 2.0, к тому же он член совета Ассоциации хаденов, которая утверждает новые версии кода.

– Ассоциации хаденов, говоришь, – пробормотал я.

– Что не так? – спросил Тони.

– Погоди-ка. – Я быстренько прошерстил свою электронную почту, нашел письмо и показал его Ванн и Тони. – Из Лос-Анджелеса наконец ответили о ниндзя-триле.

– О чем о чем? – удивился Тони.

– Потом объясню, – сказал я. – Главное, что этот трил не был серийной моделью, это была недорогая лицензионная версия, которую Ассоциация хаденов предлагает потенциальным производителям из развивающихся стран для использования на их территории. Такие трилы не купишь ни в Северной Америке, ни в Европе, ни в развитой Азии.

– Получается, на вас напал импортный трил, – заключила Ванн.

– Его могли сделать и здесь в единичном экземпляре, – возразил я. – Для этого нужен лишь промышленный 3D-принтер и робот-сборщик.

– И у кого есть такой набор? – спросила Ванн.

– Да почти у любого проектного бюро или изготовителя, которые занимаются полномасштабным моделированием. Ребята из Лос-Анджелеса обещали поискать получше, но это займет время. Сейчас для меня главное то, что Хаббард имеет отношение и к языку кода для сетей, и к конструкции напавшего на меня трила.

– Что может оказаться чистым совпадением, – заметила Ванн.

Я уже открыл рот, чтобы ответить, но тут вмешался Тони:

– Запомни свою мысль. А я скажу, почему Хаббард – это тот, кого вы ищете. Только сначала мне надо объяснить вам пару вещей.

– Хорошо, объясняйте, – разрешила Ванн.

Тони повернулся ко мне:

– Помнишь, я говорил тебе, что в самом начале сети очень часто взламывали?

Я кивнул.

– Теперь это сделать не так просто, – продолжал он. – Для начала архитектуру сетей усложнили, чтобы к ней было труднее написать программу, а также случайно ее хакнуть. Но это очень слабая мера защиты. Обычно честолюбивые хакеры еще и высококлассные программисты. Поэтому разработчики пошли дальше, и теперь все апдейты и патчи должны поступать только от проверенных поставщиков, которых идентифицируют по хешу в заголовке патча. При загрузке патча сразу начинается проверка хеша, и если источник подтверждается, то программа грузится и устанавливается. Если нет – она автоматически стирается и создается отчет.

– И это невозможно обойти, – сказала Ванн.

– Не то чтобы совсем невозможно, – ответил Тони. – Но трудно. Для этого нужно украсть хеши, причем так, чтобы они оставались рабочими. Когда я тестировал эти системы на безопасность, большую часть времени я пытался получить проверочный код. Тут во многом помогает знание психологии. Можно заставить людей думать, что я их босс и мне нужен их хеш, или найти способ заглянуть им через плечо, когда они пишут код, или еще какая-нибудь хрень в таком духе.

– И как ты этого добивался? – спросил я.

– Разными способами. Один из моих самых любимых – когда я привязал к игрушечному квадрокоптеру с дистанционным управлением корзинку, насыпал в нее конфет и запустил в программистское крыло здания «Санта-Аны». Коптер летал от стола к столу, программисты получали конфеты, а я – фото с их работающих мониторов. В тот день я добыл восемь хешей.

– Очень мило, – похвалил я.

– Все любят конфеты, – философски заметил Тони.

– Значит, кто угодно может украсть хеш и попасть в чью-нибудь сеть, – сказала Ванн, чтобы вернуть разговор в деловое русло.