В краю саванн

Проходя по базарам Бамако, я круглый год вижу сложенные на земле темные, очень похожие на артиллерийские снаряды корнеплоды. Длина их около полуметра, вес 2–5 килограммов. Это иньям, нечто вроде картофеля.

С иньямом у меня связано несколько комических историй. Я захотел сфотографировать этот огромный корнеплод так, чтобы его держал африканец. Но мне долго не удавалось этого сделать из-за привередливости торговок.

Поскольку иньямом торгуют только женщины, то, естественно, я обращаюсь к одной из них с вежливой просьбой сфотографировать ее с плодами. Торговка некоторое время раздумывает и как-то нехотя соглашается. Она встает и берет по моей просьбе самый крупный корень иньяма. Но только я поднимаю фотоаппарат, как торговка садится. Я недоумеваю и опять начинаю ее уговаривать. Торговка слушает и кивает. Снова поднимаю фотоаппарат — и все повторяется сначала.

В следующий раз я подхожу к торговкам с дежурящим на рынке полицейским, который начинает их уговаривать. Поначалу дело вроде налаживается. Но как только я беру фотоаппарат, согласие торговок превращается в решительное «но».

Отчаявшись получить фотографию на овощном рынке, я стал ездить на другие базары. Иньям на них был мельче, но и там я не добился успеха. Я уже стал терять надежду получить жившую в моем воображении фотографию, как вдруг однажды во время моего разговора с торговками ко мне подошел один из моих студентов — Эмиль Даку. Я рассказал ему о своих неудачах. Даку говорит несколько фраз на бамбара торговке и на время становится хозяином иньяма. Теперь можно сделать любую фотографию: у. большой кучи иньяма, у весов, стоя, сидя, как угодно. Так я и запечатлел Эмиля Даку в качестве продавца корнеплодов. В это время хозяйка иньяма с безразличным видом смотрит куда-то мимо нас и с особой тщательностью полирует свои зубы разжеванной на конце палочкой лофиры.

Манго, или «спор» по политэкономии

Освоившись в Мали, я все чаще вспоминаю важного администратора мотеля, который в первый же день моего приезда хотел поспорить со мной по вопросам политэкономии. И вот я еду в мотель. Сиси Геди сидит за столом и смотрит иллюстрированный щурнал. Я напоминаю ему январский разговор. Сиси Геди не забыл его. Правда, тон его сегодня лишен той воинственности, которая удивила меня в первый раз.

Я ставлю ему маленькое условие: сначала он должен сказать, где изучал политэкономию. Сиси Геди говорит, что один советский преподаватель подарил ему учебник профессора Никитина на французском языке. Потом он ходил в местный кружок.

— По каким же вопросам вы хотите дискутировать?

— У меня есть несколько возражений. Никитин говорит, что человек должен работать, чтобы одеваться, обуваться, иметь жилище и пищу. Я согласен со всем, кроме пищи.

— Почему?

— Никитин не учитывает географическую среду. Вот вы, например, знаете манго?

Сиси показывает на высокие деревья с густой листвой, растущие во дворе мотеля.

— Да, знаю. Плоды его очень вкусные.

Разговор наш происходит в апреле, когда манговое дерево сплошь увешано слегка сплюснутыми темно-зелеными плодами, бока которых начинают желтеть.

— Кому принадлежат манговые деревья? Никому. Подходи, рви, ешь. Разве для этого надо работать?

— Эти деревья все же кто-то сажал, поливал. Вероятно, они числятся за мотелем.

— А те, что растут в саванне, по берегам рек, на улицах города? У них нет хозяина. Они плодоносят много месяцев.

— Допустим, что это дар природы. Но человек не может питаться лишь плодами манго.

— Есть и другие фрукты.

— От собирательства люди не случайно перешли к земледелию и промышленности.

С этим Сиси Геди согласен.

Я знал, что малийцы очень любят манго и на бесхозных деревьях начинают их обрывать еще зелеными. К этому их толкают и высокие базарные цены. В саванне, особенно по берегам речушек в окрестностях Бамако, действительно встречаются небольшие рощи могучих манговых деревьев, которые щедро одаряют желающих золотистыми плодами. Вероятно, они были посажены жителями существовавших здесь некогда деревень. В окрестностях Бамако имеются частные плантации манговых деревьев, созданные для коммерческих целей.

В Мали растет несколько сортов манговых деревьев. В феврале начинают плодоносить так называемые дикие манго, дающие небольшие плоды, приторные на вкус. В марте появляются более крупные манго другого сорта. По величине они равны большой картофелине. Если очистить плотную кожуру, то под ней окажется светло-оранжевая мякоть, пропитанная ароматным соком. Внутри плода имеется крупная косточка.

С начала апреля на базарах становится тесно от тяжелых, величиной с небольшую дыню, буро-зеленых и золотистых плодов. Это созрели королевские манго — так называют культурный сорт манго, выращиваемый на плантациях. Вес плодов королевского манго 300–400 граммов. У королевского манго кожица настолько тонка, что плоды можно есть, не срезая ее. Косточка очень маленькая, а мякоть необычайно толстая.