В лабиринтах судьбы

Дочитав последнюю страницу, Сергей отложил дневник и откинулся на спинку стула. Закрыв глаза, почувствовал, что с ним что-то произошло. Какое-то незнакомое ощущение, словно некое просветление, позволившее снять с души тяжёлый камень.

Послышался щелчок открываемого замка в двери, вернулся Сергей Пшеничников. Через минуту он был уже в комнате, сел на прежнее место, спокойно спросил:

— Успели ознакомиться с дневником мамы?

Жигарёв молча кивнул головой, неотрывно всматриваясь в лицо своего сына. Ему хотелось по лицу и взгляду понять, как тот относится к его появлению. От волнения до боли сцепил пальцы рук.

«Права оказалась, Марина. Сын действительно похож на меня», — подумалось Сергею, и в его душе прокатилась волна радости. — «Только глаза другие, такие глаза были у Марины. И губы её».

— Может быть, перейдём на «ты»? — предложил он сыну. — А то неловко как-то.

— Можно и на «ты», — без излишних размышлений согласился Сергей Пшеничников. — Вопросы появились?

— Да.

— Готов ответить.

— Будем ворошить прошлое?

Сергей-младший задумался на некоторое время, потом сказал:

— Прошлое было у вас с мамой, мне о нём ничего неизвестно, и я не вправе обсуждать эту тему.

— И то верно, — согласился с сыном Жигарёв. — Расскажи, как живёшь, что собираешься делать дальше?

— Я здесь не живу уже много лет. Год назад окончил военно-морское училище, служу на севере.

— Вот как! — удивился Жигарёв. — Твоя мама ничего мне об этом не рассказывала.

— Это с тобой она встречалась в самолёте?

— Да, встретились однажды в Домодедово, совершенно случайно. Была нелётная погода, и вылет на Екатеринбург задерживался.

— Она рассказывала о вашей встрече. Сказала, что повстречалась с другом юности, упомянула фамилию.

— И всё?

— А что ещё она должна была мне сказать? — удивился Сергей.

— Ну, мало ли что…, — смутился Жигарёв. — Как ей, к примеру, жилось и работалось в Чусовом, с какой целью она туда приезжала.

— Нет, в подробности мама меня не посвящала, — сухо ответил сын.

— Так, так… Значит, не посчитала нужным. Скажи, а что она рассказывала о твоём настоящем отце, когда ты был маленьким?

— Я не знал о твоём существовании вообще. Родным отцом для меня был мой отчим. Правда для нас открылась одновременно, мы оба узнали её из маминых записей. Поэтому, рассчитывать на то, что я брошусь сейчас в твои объятия, стану называть тебя батей — абсурдно, сам понимаешь, — усмехнулся Сергей. — Скажи, а ты не тот ли герой-подводник, о котором рассказывала мне мама в детстве?

От удивления брови Жигарёва поползли вверх, рот приоткрылся.

— Что она тебе рассказывала? — полюбопытствовал он.

— Историю об одном моряке, очень добром и мужественном, который потом погиб при выполнении важного правительственного задания.

Жигарёв рассмеялся:

— Не сомневаюсь, что это была сказка её собственного сочинения.

Потом, перестав смеяться, продолжил предположительно:

— Наверное, твоей маме очень хотелось, чтобы выдуманный ею моряк стал образцом для подражания. Как мне представляется, эта история и подтолкнула тебя в выборе профессии?

— Не знаю, вполне возможно. Только мечта стать моряком, на мой взгляд, поселилась во мне сама по себе. Я с детства увлёкся чтением книг о море и моряках. До сих пор люблю фильмы на эту тематику. — Глаза Сергея Пшеничникова сразу словно посветлели, заискрились счастливыми огоньками.

— Я тоже был моряком-подводником, и очень хотел стать офицером, — с печалью в голосе проговорил Сергей Степанович. — Только вот судьба распорядилась иначе…

— И что же помешало?

— Мы условились не ворошить прошлого, — улыбнулся Жигарёв и посмотрел на сына. — Или кое-какие события моей жизни тебе будут всё-таки интересны?

— Можешь не рассказывать, если не хочешь, я не настаиваю.

— Отчего же, расскажу. Возможно, это поможет тебе лучше понять, почему твоя мама оставила меня и уехала в эти края.

Сын промолчал и, немного насупившись, стал ждать от отца повествования.

— Срочную службу я проходил на Северном флоте, на АПЛ, которая стояла на базе в Видяево, — начал рассказывать Жигарёв. — Знакомое название?

— Как не знакомо, если моя лодка швартуется на этой базе, — пояснил Сергей.

— Так вот, после двух лет службы меня отправили за пополнением в Севастополь, — продолжил Жигарёв. — Там я случайно наткнулся на вора-рецидивиста, находящегося в розыске. Он со своими подельниками воткнул нож мне в спину, разукрасил лицо. Службу на флоте я закончил досрочно и отправился домой. Твоя мама ехала со мной в одном купе, где мы и познакомились. Бандит, который нанёс мне увечье, оказался её родным братом, твоим дядькой, стало быть. Кроме этого, он был ещё виновен в смерти моей старшей сестры. Видимо, по этой причине твоя мама тогда решила, что у нас не может быть будущего, и уехала бесследно.

— Ты пытался её разыскивать?

— Конечно, только мои поиски ни к чему не привели. В Кандалакшу она не вернулась, а фильтровать весь Советский Союз, сам понимаешь, — занятие бессмысленное.

Сергей-младший потянулся за бутылкой, наполнил рюмки.

— Пусть земля ей будет пухом, — сказал он, взглянув на фотографию матери.