В ледовитое море. Поиски следов Баренца на Новой Земле в российcко-голландских экспедициях с 1991 по 2000 годы

Проснулся я оттого, что яркое солнце светило прямо на мою палатку. Часы показывали 4 утра. Было слышно, как снаружи Ержи, которому выпало дежурить ночью, ходил по лагерю, с шумом распаковывая ящики. От мысли, что я проснулся на Новой Земле, мною овладели волнение и жгучее любопытство. Я готов был незамедлительно приступить к работе, но усилием воли заставил себя оставаться в спальном мешке еще пару часов. Все встали в 7 утра. Юрий нарезал хлеб и сыр и угостил всех «особым арктическим вареньем». С погодой нам повезло: безоблачное небо и слабый юго-западный бриз. Я снова окинул взглядом суровый серовато-коричневый пейзаж. В свете утреннего солнца были хорошо видны скругленные холмы в глубине Новой Земли, местами покрытые вечными снегами. Отсюда до них от 6 до 10 километров. Дальше за холмами я мог различить гигантскую выпуклую ледяную шапку, выделявшуюся на фоне бледного неба. В бинокль видно, что она изрезана каналами талой воды, подчеркивающими кривизну ее поверхности. От нас до границы льдов около 20 километров. Это приблизительно шесть или семь часов ходьбы по относительно ровной местности.

Вскоре после завтрака пейзаж арктической пустыни украсился треногами и красно-белыми геодезическими рейками – мы начали обследовать, наносить на карту и измерять эту дикую пустошь. Я поставил футуристического вида теодолит в углу измеряемой площадки, на еле заметном каменном выступе. Когда я распаковал свое оборудование, я обнаружил в глине между камнями отпечатки громадных лап – безошибочный признак присутствия поблизости могучего зверя, безраздельно властвующего в этом мире. На некотором отдалении стоящие на коленях археологи делали разметку раскопа. Далеко за ними, посреди морской глади, был виден «Иван Киреев» – наш экспедиционный корабль. Каждый раз, когда я смотрел на него, он оказывался под другим углом к берегу, медленно вращаясь вокруг якорной цепи. Кто-то вышел за пределы лагеря – оказалось, это Юрий, наш сегодняшний дежурный, вылил ведро, в котором он мыл картошку. По правую руку Рене Герритсен возился с двухметровым воздушным змеем в надежде воспользоваться сегодняшней солнечной погодой с легким ветром, чтобы приступить к «змеефотосъемке». Его летательный аппарат сделан на заказ из легкого углепластика по форме роккаку, что по-японски значит «шестиугольник», и отличается хорошей аэродинамикой. Для дополнительной стабильности дистанционно управляемая камера крепится на отдельном 10-метровом подвесе. Если основной леер, длина которого около 100 метров, подходит к змею под углом 45°, то фотографии будут сделаны с высоты около 60 метров.

Вместе с моим напарником геологом Дмитрием Бадюковым мы быстро провели ряд основных геодезических измерений, чтобы собрать ключевые данные о площадке. Высота над уровнем моря определяется при помощи уголкового отражателя, установленного на определенной высоте – 1,5 метра – на рейке, которую геодезист переносит с места на место. По сути, он заполняет карту, выбирая расположение и плотность опорных точек. Вся измеряемая территория покрывается по мере смещения профиля – линии, вдоль которой проводятся измерения. Оператор теодолита наводит мощный телескопический объектив на отражатель так, чтобы он попадал в центр визирного перекрестия, а затем измеряет расстояние и высоту, посылая инфракрасный сигнал. Первый снятый нами профиль шел от уровня моря до самой высокой точки, которую мы могли найти. Низкий гребень, на котором я стоял, был на 14 метров выше уровня моря. Благохранимый дом находится на высоте ровно 13 метров. Высота обрыва – 4 метра, и его край расположен на высоте 11 метров над уровнем моря, а прибрежная полоса начинается на высоте 7 метров. Мы с Димой приготовились перейти к следующему профилю, когда вдруг услышали громкие вопли: «Медведь! Медведь!» Все бросились к краю обрыва. По кромке воды брел медведь. Казалось, белый хищник был так же чужд этой пустынной области, как и мы. Каждые пять шагов он задирал голову и сосредоточенно принюхивался. Белый медведь обладает широко разветвленной носовой полостью, выстланной слизистыми оболочками, что позволяет ему чуять и выслеживать свою добычу по запаху на расстоянии нескольких километров. И он нашел нас. Наш первый медведь был коротыш, и на правом плече у него была рана, нанесенная, вероятно, более крупным соперником.

1 сентября 1995 года, пятница