В ледовитое море. Поиски следов Баренца на Новой Земле в российcко-голландских экспедициях с 1991 по 2000 годы

Хотя по своему происхождению мы принадлежим к столь несхожим мирам, работа с русскими идет дружно и без проблем. Я понятия не имею, как разделились обязанности на раскопках. Я только видел коленопреклоненные силуэты археологов в тумане. Все работают очень дисциплинированно, и рабочий день длится с раннего утра до позднего вечера. В 1993 году раскопки внутри дома проводила команда, гораздо меньшая числом. В этот раз археологи сосредоточены на едва заметном, поросшем мхом валу, который окружал Благохранимый дом. Они с пристальным вниманием осматривают размеченные на поверхности метровые ячейки в поисках выброшенных предметов и исследуют состав той «грязи» – по образному выражению Геррита да Вейра, – от которой избавлялись зимовщики. По прошествии 400 лет – какие следы могут остаться от пребывания 16 мужчин на пятачке земли в 60 квадратных метров? Каждое утро начинается с загадки – что принесет нам новый день. Возможно, он будет скупым на находки. Многое может пойти не так. Например, перегорит предохранитель, а у нас не окажется запасного. Что мы не предусмотрели? Электрический кабель идет от ветрогенератора к трансформатору, стоящему в генераторной палатке. Оттуда кабель идет в палатку с оборудованием, где я ввожу свои данные в компьютер и сохраняю их копию на дискете. Весь лагерь – это переплетение тросов-растяжек. Никто не знает, сколько времени мы тут пробудем и сможем ли мы продолжить работу завтра, или послезавтра, или в последующие дни. Радиосвязь с «Иваном Киреевым» невозможна, поскольку он сейчас вне зоны досягаемости. Когда корабль вернется, они дадут нам знак выстрелами из ракетницы, и это будет сигналом к установлению радиоконтакта. Боярский решит, когда придет время покинуть остров. После этого у нас будет меньше двух часов на сборы, поскольку на море может внезапно начаться шторм, и тогда забрать нас отсюда будет невозможно. Мы можем просидеть на острове еще неделю, а то и больше. С научной точки зрения это не так уж плохо, но, если наше судно не вернется в порт к 15 сентября, распахнется ящик Пандоры, и на нас обрушится лавина бюрократических проблем… Если что-то и заставляет нас отступать, это не лед, а жесткие сроки и бестолковая неорганизованность нашей жизни. Тем не менее – в связи с сегодняшним усилением ветра – перспектива надолго застрять на Новой Земле побудила руководителя нашей экспедиции ввести нормирование продовольствия.[66]

Время от времени на берегу появляется белый медведь. Я беру его на заметку, но у меня нет времени отвлекаться. Мы работаем c утра до вечера, я не могу следить за тем, что творится вокруг. Животные издалека наблюдают за сутолокой и суетой, а потом неспешно ковыляют дальше вдоль берега. Два дня назад медведь угрожал подойти слишком близко: громадный зверь свернул с линии прибоя прямо напротив нашего лагеря и двинулся в нашу сторону, словно не замечая нас. Вместе с Виктором Державиным я опустился на колени у подножия обрыва, а над нами, как обычно, разразилась паника. «Какого чёрта! Что вы там делаете?!» – услышал я вопль Ержи. Я вполне осознавал опасность, но – что удивительно – не испытывал страха. Виктор держал черную стальную ракетницу наготове и смотрел на медведя с ужасом и благоговением. Это было великолепное животное, невероятно мощное и при этом грациозное в движении – какими бывают лишь самые крупные хищники. Медведь вынюхивал наши следы на береговой гальке. Мягко ступая своими массивными лапами, он подходил всё ближе и ближе. Столкнувшись лицом к лицу с медведем, ты напрягаешься, как взведенная пружина. Ты чувствуешь исходящую от него опасность. Адреналин выбрасывается в кровь, сердце стучит где-то в районе горла. Близость такого могучего зверя возбуждает примитивные чувства. Когда расстояние сократилось до 50 метров, мы решили отпугнуть его, поскольку хищного зверя следовало удержать от атаки. Если дело дойдет до конфронтации, остановить его можно будет только пулей. Я вытащил ракетницу из поясной сумки, но куда надо целиться? Если направить оружие прямо на него, не спровоцирую ли я таким образом нападение? Хлоп! Хлоп! Несколько ракет уже взметнулись вверх. Медведь внимательно проследил взглядом за шипящими огнями, которые ярко сияли даже при дневном свете. Неужели мы только раззадорили его?! Он неспешно подошел к ближайшей к нему ракете, которая дымилась на берегу, пламенея красноватыми сполохами, и повернул голову, чтобы понять, откуда взялась эта странная штука. Однако после нового залпа он пустился с места в неторопливый галоп и, сотрясая гузном, удалился метров на десять. Оттуда он бросил на нас еще один недовольный взгляд и двинулся прочь по широкой дуге, прямо через клубящееся облако крачек и чаек. Еще какое-то время после этой стычки, пока не снизился уровень адреналина в крови, мы все оставались на взводе.