В ледовитое море. Поиски следов Баренца на Новой Земле в российcко-голландских экспедициях с 1991 по 2000 годы

Это была книга «На бескрайнем Юге», вышедшая в 1921 году [Ponting 1921]. Ее автор – Герберт Понтинг – был фотографом в экспедиции Роберта Фолкона Скотта (1910–1913). Книга определенно затронула какие-то струны моей души. Для целого поколения школьников Роберт Скотт стал трагическим героем покорения Антарктиды. (Это, возможно, чересчур личное, но первое, что приходит мне в голову, когда я думаю об этом, это фильм, снятый студией Диснея, «Остров на вершине мира», с которого всё началось. Мне было восемь лет, и я первый раз в жизни попал в кино. Я не видел подвесных тросов, удерживающих скверно сделанные модели. Я видел дирижабль, косаток, льдины и извержение вулкана.) Фотографии Понтинга стали хрестоматийными, это самые потрясающие снимки Антарктиды из всех, что я когда-либо видел. И, если задуматься, это была первая знаменитая исследовательская экспедиция, от которой до нас дошли визуальные свидетельства. Другой известный полярный фотограф – австралиец Фрэнк Хёрли (1885–1962) – был участником Британской антарктической экспедиции (1914–1916), которую возглавлял Эрнест Шеклтон. Среди снимков Хёрли, остающихся в памяти раз и навсегда, – гибель экспедиционного судна «Эндуранс» и спуск на воду шлюпки «Джеймс Кэрд», на которой Шеклтон с командой из пяти человек совершил переход через Южную Атлантику. Плавание Эрнеста Шеклтона через антарктические моря имеет много общего с возвращением нидерландских моряков с Новой Земли на открытых шлюпках в 1597 году, а фотографии Фрэнка Хёрли служат тому впечатляющим изобразительным свидетельством [Hurley 1925; Alexander 1998]. Возможно, самым близким аналогом нидерландской арктической эпопеи можно считать зимовку Бенджамина Ли Смита и экипажа «Эйры» в 1881–1882 годах на острове Нортбрук, самом южном острове архипелага Земля Франца-Иосифа. За год до этих событий Ли Смит, один из «джентльменов-исследователей», осматривал южные острова архипелага, чтобы выбрать подходящее место для постройки зимовья. 6 августа 1881 года британцы начали строительство сборного деревянного дома на острове Белл. Ставший известным как [40]

Дом Эйры

, он по-прежнему стоит на своем месте и виден издалека [Boyarsky 1993; Barr 1995; D. Lubinski, частная переписка, 1998]. После строительства дома Ли Смит решил обследовать остров Нортбрук, расположенный в 25 километрах к востоку от острова Белл. 21 августа, когда «Эйра» стояла на якоре у мыса Флоры (79°05’ N), принесенный приливом паковый лед зажал судно у припая и, напирая на корпус, в конце концов раздавил его. «Эйра» дала крен и вскоре затонула. Не имея возможности перевезти припасы, которые удалось снять с «Эйры», на остров Белл, британцы в течение 16 дней под проливным дождем строили из камней и дерна хижину, которую назвали коттеджем Флоры. Стены были толщиной в метр и высотой в метр с четвертью; внутренние размеры составляли приблизительно 11,5 метров в длину и 3,5 метра в ширину. У хижины сделали двускатную крышу с коньком высотою около 2,5 метров, пустив реи с «Эйры» на стропила, а паруса – на кровлю. Входом служил 5-метровый туннель шириною около метра. В течение зимовки 25 обитателей коттеджа Флоры большую часть времени проводили в кроватях. Они строго придерживались заведенного порядка приготовления пищи и трехразового питания; по воскресеньям в 9:30 утра по сигналу судового колокола участвовали в богослужении; традиционно отпраздновали Рождество и канун Нового года, а день рождения королевы (24 мая) встретили флагами и шампанским [Markham 1883]. Со времен Баренца было хорошо известно, насколько важны распорядок и ритуалы для поддержания бодрости духа и веры в будущее. Установления, принятые на Новой Земле, подробно описаны Герритом де Вейром, например: «Тогда было принято решение, что все по очереди будут колоть дрова, чтобы освободить от этой работы кока, который и без того был достаточно занят приготовлением пищи дважды в день и растапливанием снега для питья» (21 ноября 1596 года). [41]

В отличие от Благохранимого дома, где был устроен открытый очаг с дымоходом над ним, в хижине на мысе Флоры зимовщики сложили печь с выведенной наружу трубой, но без вытяжки, так что пар от варящейся в котле еды постоянно заполнял помещение, конденсируясь на потолке и стенах. Из-за плохой вентиляции воздух внутри был таким нездоровым, что их канарейка, также спасенная с «Эйры», вскоре умерла. Топить печь для приготовления пищи предпочитали углем, поскольку дрова слишком сильно дымили, а для освещения использовали лампы, в которых горел медвежий или моржовый жир. В январе уголь закончился, и жиром стали также топить и печь. Внутри хижины всё было покрыто сажей. Сидя на своих койках, они, по словам Ли Смита, выглядели как «стайка черных дроздов в своих гнездах» [Markham 1883]. Годы спустя, в 1914 году, лица зимовщиков на борту «Святой Анны», зажатой во льдах к северо-востоку от Земли Франца-Иосифа, также были черными от сажи.