В лесах Сибири. Февраль-июль 2010

Наталья и Миха уезжают. Не спеша мы опустошили маленькую бутылку коньяка — всего за семь тостов. С трудом добираюсь до Заворотного. Солнце уже садится. Наверное, я бы предпочел жить на восточном берегу Байкала. Закаты там наступают позже, и вечера тянутся дольше.

15 марта

Остается еще двадцать два километра до моей хижины. Готовлюсь покинуть Заворотное. Внезапно на горизонте показывается отряд джипов с мигалками. Это В. М., иркутский предприниматель. Он строит дом в Заворотном, пользуясь тем, что официально эти земли не относятся к заповеднику. Через годик В. М. устроит здесь загородную вечеринку и пригласит своих друзей или клиентов выпить, порыбачить и пострелять. Сегодня утром он приехал с целой свитой, желая лично осмотреть начавшуюся стройку. Сергей и Юра сопровождают его. «Генерал», как его здесь называют, щедро отблагодарит их за лояльность. На берегу — там, где возвышается фундамент будущей дачи, — царит суматоха. Идет разгрузка ящиков. Все пьяны.

Один из охранников В. М. демонстрирует мне свой карабин «Сайга-МК» с патронами 7,62 мм, с которым не расстается, — вероятно, на случай, если встретится на льду с фашистом или китайцем. В местных новостях часто упоминаются кровавые трагедии, произошедшие во время дружеских попоек. В Афганистане американские военные наносят авиационные удары в том числе и по мирным жителям, решившим устроить праздничный фейерверк. Русские же готовы сами перестрелять друг друга.

Сборище пьяных мужиков, оружие, водка, тяжелые внедорожники и громкая музыка в стиле техно — вот ингредиенты, притягивающие смерть. Юра наблюдает за происходящим со смиренным видом. В воздухе сгущается напряжение. Квинтэссенция России: безжалостные господа, преданные слуги и неисправимые эскаписты вроде Сергея. Простые люди понимают, что им невыгодно ссориться с власть имущими, и потому безропотно проглатывают свое возмущение. Едва освободившись от крепостного права, Россия бросилась в объятия коммунизма. Мне не терпится вернуться в мою хижину отшельника.

В. М. предлагает подвезти меня на своем «мерседесе». Мы садимся в огромную машину вместе с Сергеем и еще двумя русскими. Один из них мгновенно засыпает, другой орет в рацию в течение трех минут, пока не понимает, что прибор выключен. Динамики выплевывают рэп. Сергей не произносит ни слова. Спонсорская помощь стоит дорого.

Теперь мы выпиваем у меня в избушке. В. М. заявляет, глядя в окно: «Я год прожил в США, и мне не нравится американский менталитет. Мне нужно вот это — свобода, дикая природа, Байкал». Мы опрокидываем стакан за стаканом. В сущности, эти парни трогательны. Выглядят так, как будто любого готовы на куски разорвать, но в то же время с умильным выражением лица делятся сухариком с синицей. Мы с ними оказались здесь по схожим причинам, но ведем себя совершенно по-разному. Когда они уезжают, я вздыхаю с облегчением. Они включили мигалку на случай, если попадут в пробку.

Ко мне возвращается тишина, необъятная тишина, которая означает не прекращение шума, а отсутствие собеседников. Внутри меня растет любовь к этим лесам, где водится множество диких зверей, к этому озеру, полному рыбы, к этому небу, в котором парят птицы. Это всеобъемлющее и безудержное чувство охватывает меня тем сильнее, чем дальше уезжает банда В. М. С ними исчезает все, чего я так боюсь: шум, горделивое сознание принадлежности к стае, лихорадочное оживление, охотничий азарт.

Я пьян, и мне нужна вода. За десять дней моего отсутствия все проруби замерзли. Вооружившись ломом, нападаю на озеро. Через полтора часа готова великолепная прорубь шириной метр и глубиной метр десять. Счастливый, черпаю хлынувшую воду. Какое это блаженство — пить собственноручно добытую воду. Мышцы рук ноют. Жизнь в сельской местности или в лесу позволяла многим поколениям людей держаться в форме.

16 марта

В мире, который я покинул, присутствие другого контролирует наши действия, дисциплинирует нас. Но вдали от глаз соседей мы часто ведем себя не слишком элегантно. Кому из нас не приходилось ужинать, стоя у холодильника на кухне, радуясь тому, что не нужно накрывать на стол, и с удовольствием поглощая холодные равиоли прямо из банки? Вне общества очень легко потерять человеческий облик. Многие одинокие люди, избавленные от каких-либо социальных императивов и знающие, что их никто не видит, начинают деградировать, обрастают грязью и целыми днями валяются в кровати в обнимку с пепельницей, полной окурков. Робинзон осознавал эту опасность и решил, чтобы не одичать, ужинать за столом и в подобающей одежде, как если бы каждый вечер у него были гости.

Находясь среди себе подобных, человек имеет подтверждение тому, что мир действительно существует. Закрывая глаза, он понимает, что реальность не исчезнет, так как другие люди продолжат постигать ее. Отшельник находится один на один с окружающей природой. Он становится единственным созерцате-лем происходящего и вынужден принять на себя все бремя мира.