В лесу

Телевизор я тоже смотрел много. На второй год жизни в Лондоне мне полюбились документалки про преступления – такие крутили преимущественно на “Дискавери”. Манили не сами преступления, а хитроумный процесс их расследования. Меня приводило в восторг твердокаменное упорство, с которым все эти герои – сообразительные бостонцы из ФБР и толстопузые техасские шерифы – тщательно сматывают в один клубок разрозненные нити и складывают кусочки пазла, пока каждый фрагмент не займет свое место и разгадка, блестящая и неопровержимая, не взмоет по их приказу в небо. Они напоминали мне фокусников, которые кидают в шляпу лоскутки, а после под гром аплодисментов достают оттуда целый шелковый платок. Только эти криминальные фокусы были в тысячу раз лучше, потому что ответы они давали настоящие, насущные (как мне казалось) и без обмана.

Я сознавал, что в реальной жизни все не так, как минимум не всегда так, но меня поразила сама эта работа, что она хотя бы допускает такую возможность. Когда Чарли объявил о помолвке, в службе занятости мне сообщили, что пособие для таких, как я, упраздняют, а в квартиру этажом ниже въехал любитель скверного рэпа – причем все эти события уложились в один месяц, – стало очевидно, что пора возвращаться в Ирландию, поступать в Темплмор и становиться детективом. По лондонской конуре я не скучал – наверное, она мне уже слегка приелась, – но те два волшебных, праздных года по-прежнему остаются одними из счастливейших в моей жизни.

* * *

Сэм ушел примерно в половине двенадцатого. До Болсбриджа из Сандимаунта идти всего несколько минут. Надевая пальто, он вопросительно взглянул на меня:

– Тебе в какую сторону?

– На последний автобус ты, скорее всего, опоздал, – бросила Кэсси, – но, если хочешь, приземляйся у меня на диване.

Я мог бы сказать, что доберусь на такси, но решил, что она все рассчитала верно. Сэм – это вам не Куигли, так что завтра нам не грозит натыкаться на многозначительные улыбочки и подмигиванья.

– Наверное, так и сделаю, – я посмотрел на часы, – а я тебя не стесню?

Если Сэм и удивился, то виду не подал.

– Ну тогда увидимся завтра, – дружелюбно сказал он, – спокойной ночи.

– Он от тебя без ума, – сказал я Кэсси, когда Сэм ушел.

– Господи, какой же ты предсказуемый, – буркнула она и вытащила из шкафа одеяло и мою запасную футболку.

– “Ой, давайте послушаем, что Кэсси скажет!”, “Ой, Кэсси, какая ты молодец…”

– Райан, если бы Господу вздумалось наградить меня тупым младшим братом, он бы так и сделал. И голуэйский диалект ты хреново имитируешь.

– Да ты тоже от него без ума?

– Будь это так, я бы показала ему мой коронный номер – языком завязала бы в узел черешок от вишни.

– Да ладно, гонишь! Ну-ка, покажи.

– Я шучу. Ложись давай.

Мы раздвинули диван, Кэсси зажгла ночник, а я выключил верхний свет, так что квартирка погрузилась в уютный теплый полумрак. Кэсси достала длинную, до колена, футболку, в которой спит, и пошла в ванную переодеваться. Я сунул носки в ботинки и задвинул под диван, чтобы не мешались, после чего разделся до трусов, натянул футболку и залез под одеяло. Вся эта процедура у нас была давно отлажена. Я слышал, как она умывается и тихо мурлычет какую-то грустную песенку, – я ее так и не опознал.

“Королеве червей – печали туз, я сегодня здесь, но уже не вернусь”. Кэсси напевала совсем тихо, и последняя нота утонула в журчанье воды.

– Ты правда относишься к работе так же? – спросил я, когда она вышла из ванной (маленькие босые ступни, а икры мускулистые, как у мальчишки). – Как Марк к своей археологии?

Я специально задал этот вопрос, когда Сэм ушел. Кэсси наградила меня насмешливой полуулыбкой.

– Я никогда не поливала выпивкой пол у нас в отделе. Честное слово.

Я выжидал. Кэсси скользнула под одеяло и подперла рукой голову. В отсвете лампы ее лицо казалось прозрачным. Девушка за пыльным стеклом. Даже сейчас, когда Сэма рядом не было, я сомневался, что она ответит, и все же спустя некоторое время она проговорила:

– Суть нашей работы – отыскать правду. А это дело серьезное.

Я задумался.

– Ты поэтому не любишь врать?

Есть у Кэсси и такой бзик, обычно детективам несвойственный. Она избегает прямого вранья и коварных вопросов, а вместо этого едва заметно, с поистине чародейским мастерством, сплетает сеть сбивающих с толку фраз. Чтобы она напрямую врала, даже подозреваемому, я не слышал.

– Парадоксы – мое слабое место.

– А вот я неплохо с ними справляюсь, – задумчиво пробормотал я.

Кэсси завозилась в своей кровати и рассмеялась.

– Укажи в объявлении о знакомстве. “Мужчина, рост шесть футов, сильное место – парадоксы”.

– “Сексуальный гигант…”

– “Ищет свою Бритни для…”

– Эй, полегче!

Она снова рассмеялась.

– А разве нет?

– Попрошу меня хоть немного уважать! Бритни – это уж совсем попса и дурновкусие. Мне нужна Скарлетт Йоханссон, не меньше.

Мы рассмеялись. Я довольно вздохнул и растянулся на диване, ощущая все его знакомые неровности. Кэсси вытянула руку и погасила ночник.

– Спокойной ночи.

– И тебе.