В любви и боли. Противостояние. Том второй

Нравится? Как такое вообще может кому-то нравится и тем более так? Единственное, что меня еще удерживает от назревающего припадка неконтролируемой истерии — это твои руки и, да, твой треклятый голос. Последние ориентиры в твоей гребаной мгле, за которые я цеплялась добровольно, сама и в наивном убеждении, что они сумеют защитить меня от твоего же безумия. Ты же уже столького мне наобещал, разве что не клялся и не божился на крови. Но в этом-то вся и ирония. Это были твои слова. Слова Господина, Хозяина и Мастера. С такой же легкой руки ты мог изменить свое решение в любую секунду, сделать со мной все, что взбредет в твою гениальную голову прямо сейчас, без предупреждения… и черта с два я смогла бы хоть как-то тебя остановить и тем более противостоять, да еще и в таком положении. Fuck.

Кандалы на ноги? Если бы только это. Не удивительно, что мое сердце устроило показательное выступление на выживание с собственной аритмией. Да и ты сам намеренно — медленно, с расстановкой, поглаживая успокаивающими невесомыми касаниями пальцев мои трясущиеся ножки — с такой неторопливой ленцой надевал на мои щиколотки широкие манжеты кожаных браслетов, от чего меня уже буквально разрывало на части, душило, кромсало шокированный рассудок и толкало сделать хоть что-то тобою недопустимое.

Прошу. Хватит. Я не хочу это чувствовать. Прекрати совмещать этот кошмар со своей демонстрационной нежностью. Лучше бы ты меня сейчас резал взаправду, настоящим заточенным скальпелем, а не вгонял в уязвимые точки сломленного тела тончайшие иглы чувственной ласки, подрезая ахиллесовы сухожилия и прошивая ментоловой слабостью по перенапряженным мышцам, суставам и дрожащим коленкам.

— Эллис, ты слышала, что я тебе говорил? Расслабься. Хотя бы на половину. Ты же не хочешь, чтобы тебе свело судорогой икры в самый неподходящий момент. Я ведь даже не смогу это понять и определить. — весьма серьезный аргумент и особенно с усилившимся давлением твоих больших пальцев. Несколько круговых и даже слегка болезненных массирований по каменным мышцам икр, словно заранее подстраховывался от нежелательных последствий, разгоняя кровь и "разбивая" пережатые узлы моей физической скованности.

Не знаю, как ты это делал и как тебе вообще такое удавалось, но ты умудрился достать и вскрыть какие-то очень глубокие точки, связанные с эрогенными каналами моей еще реагирующей на все это киски. Как будто и в самом деле загонял в них сверхтонкие иглы, насквозь, через все тело и все его воспаленные участки, вплоть до контуженого мозга, или заливая теплой вязкой патокой сладкой и пока еще невесомой боли. Ты массировал мне икры, а мое влагалище стягивало пульсирующей спиралью фантомных ударов-толчков вспыхнувшего с прежней силой похотливого вожделения. Мало того, ты не мог не видеть этого, да еще и с такого близкого расстояния: то, как я интуитивно сжимала на твоих глазах мышцы вагины, вздрагивая еще сильнее от давления анальной пробки, обострившей эти ощущения до максимума. Обжигающие внутренние приливы и прохлада окружающего воздуха на клинках твоего взгляда, которыми ты погружался в меня и скользил по распухшими и онемевшими складками моей киски в унисон с движением твоих пальцев на моих ножках.

Бл*дь, лучше бы ты меня убил. Сколько можно меня окунать то в страх, то в боль, то в липкий сироп греховной эйфории? А ты ведь даже и не начинал. И я прекрасно знала, что за каждой твоей успокаивающей щедрой лаской должен следовать более сильный, рубящий наповал удар идеально распланированного захвата.

— Разведи ноги еще шире. — я так по началу и не поняла, что это было и что же ты сделал.

Мне показалось, что ты пристегнул к манжету на щиколотке карабин от ремня с задней ножки станка. Но тогда она находилась довольно далеко от моей ступни, а потянувшая лодыжку тяжесть какого-то ощутимо весомого предмета мгновенно переключило мое внимание на его пока что еще неизвестную мне форму, материал и предназначение. Все, что я успела понять — эта штука была не только тяжелой, а скорее металлической, и ты только что соединил один ее конец с ножным браслетом на моей правой ноге.

— Эллис, расставь ноги чуть шире плеч. Можешь не торопиться, но и не тяни время. Будь умничкой, сделай это сама.

Серьезно, после того, как ты опять со всей дури влупил меня головой на дно своей вымораживающей необратимости? Ласково подбил по лодыжке, ненавязчивым давлением пальцев, заставив совершить это "добровольно"?

Я вообще не знаю, как у меня получилось это сделать с первого раза, хотя и не имела понятия до какой ширины мне надо было раздвинуть ноги, и при этом не спятить от дикого головокружения. Меня сбивало с внутреннего равновесия собственное сердце, и я элементарно не могла оторвать ступней от пола. Мне постоянно чудилось, что он выскальзывал из-под меня или его куда-то клонило в непонятную сторону (может даже вверх, а то и резко вниз). Не помогала даже столешница станка, на которой я лежала и опиралась большей частью веса своего тела.