В людских и лесных дебрях

Мы ехали берегом реки и, спустя несколько часов, вдали блеснули огоньки. Это была большая деревня. Мы подъехали к самой близкой от берега хате, и Соколов вызвал из неё хозяина.

Тарантас въехал во двор, возница-полицейский распорядился не выпускать из дома никого, хозяину же было приказано проводить нас к лодке и отвезти туда, куда мы скажем.

Мы сели в лодку и поплыли по течению реки. Плыли мы где-то до полуночи, может быть ещё дольше. Наконец заметили слабый огонёк в окне невидимой в темноте хаты. Соколов повернулся к гребцу, схватил его за горло, связал руки и сунул в рот кляп.

Взявшись затем за весла, пробормотал:

— Теперь не свистнет и не предупредит преступников, с которыми здесь все в сговоре!..

Мы высадились под обрывистым высоким берегом, со свисающими над водой кустами, и через лес начали подкрадываться к хате.

Преступники, очевидно, чувствовали себя в полной безопасности, так как не был выставлен караул. Мы подкрались под самые окна и заглянули внутрь избы.

У стола, освещенного большой керосиновой лампой, сидели двое мужчин, из которых один осматривал банкноты и отдавал другому для укладки в правильные пачки. Трое других работали, крутя маленькую печатную машину и изготавливая деньги.

— Оказывают помощь министру финансов… — зашипел Богачёв, трогая меня за плечо. — Ну, теперь наше время…

Первым двинулся Соколов, держа в руке фонарь, за ним шел, тоже с фонарем, Богачёв, я шел последним. Соколов внезапно отворил дверь и заскочил в избу. Один из преступников тотчас же сбросил на пол лампу, которая погасла. В избе воцарилась тьма. Но в ту же минуту прогремел револьверный выстрел со стороны злоумышленников, а после него в темноте появилось освещенное фонарем лицо, на которое сразу же опустился громадный кулак.

Началась немая и яростная потасовка, так как мои приятели загнали обитателей хаты в один угол и прижали их так, что те не могли применить огнестрельное оружие. То и дело я слышал глухие удары, стоны, какой-то лязг, порой, отзвук падающего тела. Но обороняющиеся выскользнули из угла, и началась погоня по всей избе. Кто-то ударил меня так сильно, что я упал, и чья-то тяжелая ступня ударила меня в голову. Я поднялся, но в туже самую минуту получил ужасный удар в глаз и другой за ухом. Закачался, как пьяный, но одновременно меня охватил гнев, я посветил себе фонарем и увидел какое-то ожесточённое лицо. Махнул в него кулаком и лицо сразу исчезло, как бы кто-то упал на землю.

— Хорошо! — Услышал я голос Соколова. — Этот полежит некоторое время.

Снова упал мне на шею тяжелый кулак. Я повернулся и снова посветил. Заметил толстую шею и нанёс удар от всей души. Шея дрогнула, наклонилась, но тут уже на её месте появилось лицо Богачёва.

— Своих бить нельзя! — зарычал он, борясь со злоумышленником, которого уже ухватил за горло.

У меня не оставалось времени на извинения, так как должен был схватить «своего» противника, который спрятался под стол; однако пришла мне в голову мысль, что первый сокрушительный удар, опрокинувший меня, как удар грома, получил я от «своих» богатырей.

Спустя несколько минут связанные злоумышленники, сопровождаемые нами, с угрюмо опущенными головами, тащились к лодке. Соколов нес мешок с банкнотами и печатной машинкой, полицмейстер же с револьвером в руке ускорял шествие. Я был в арьергарде, держась за подбитый глаз, растирая другой рукой шею, которая сильно болела. Было бы интересно увидеть это лицо, когда я, наконец, доберусь до зеркала, но уже догадывался об очень печальной картине. Действительность же превзошла самые фантастические предположения.

Соколов освободил от пут испуганного крестьянина и вытащил кляп, потом поочерёдно связал пленных, превратив их в полугусей, и уложил их на дно лодки. Затем мы поплыли к деревне. Крестьянин усердно грёб, с ужасом поглядывая на атлетичную фигуру Соколова. Лодка быстро продвигалась вперёд.

Когда мы были уже на середине реки, один из пленных как змея вывернулся из лодки, ударился своим упругим телом о борт лодки, которая чуть не перевернулась, сильно зачерпнув воды. Я успел только заметить, что он с плеском упал в воду; течение схватило его, а темнота скрыла смелого беглеца. Полицейские сделали в его сторону несколько выстрелов «вслепую». Когда уже мы были вблизи деревни, издалека донёсся до нас мрачный протяжный крик. Может, был это крик добравшегося до берега смельчака, или последний отголосок борьбы за жизнь, после которого быстрая и глубокая Обь понесла мёртвое уже тело на север, в Ледовитый океан.