В мире фантастики и приключений. Выпуск 9. Белый камень Эрдени. 1982 г.

Миша кинулся к биостанции. На месте каменного здания лаборатории он увидел большую черную яму в земле.

По краям факелами догорали коттеджи служащих. И ни души… От лаборанта Сережи, который тоже примчался из степи, Миша узнал, что она уехала в поселок за почтой. Машина ушла с биостанции за полчаса до катастрофы. Попутки уже не ходили, все пять километров Миша с Сережей пробирались пешком. На подходе к поселку их остановил патруль. Начальник патруля объяснил, что утром на почту приехала сотрудница биостанции спустя минуту после взрыва. Предупредила, что последствия могут быть опасны и население поселка надо срочно эвакуировать, что и было сделано. Самой этой сотрудницы среди уехавших не было, в поселке ее не видели после того, как она с почты звонила в Ленинград. Миша совал начальнику свои документы и тщетно пытался объяснить, что он главный помощник той самой сотрудницы и должен ей разыскать во что бы то ни стало.

— Насчет помощника не говорили, — твердил начальник. — Сказали — никого в поселок не допускать. Сейчас машина поедет, отправим вас в город, туда всех эвакуируют.

Миша пытался пробраться другой дорогой — и неожиданно встретил Павла Сергеевича, который прилетел из Ленинграда после ее звонка. Вдвоем им чудом удалось проскочить в поселок по обходным тропкам, Они долго шли по улице. Потом повалил снег…

— Павел Сергеевич! Когда же погода переменилась?

— Ах погода? — Павел Сергеевич устало махнул рукой. — Да так, сразу как-то. Как началось, так и кончилось..

— Я потерял сознание? — спросил Миша.

— Похоже. Вдруг стенку начал ощупывать и сел прямо на снег. Я за плечо тронул — какое там, ничего не слышишь. Пока с тобой возился — гляжу, небо разом прояснилось, снег стаял.

«На „ты“ перешел», — неприязненно подумал Миша. Подавил в себе раздражение — ведь он, как говорится, счастливый соперник, мог бы проявить великодушие. Утренняя ссора не в счет. И тут его словно огнем обожгло. Ведь он с ней выяснял отношения. А Павел Сергеевич? Неужели слышал? Что-то она говорила о ребенке…

— Я что-нибудь говорил? — тихо спросил он.

— Кажется, — нехотя ответил Павел Сергеевич. — Весьма бессвязно. Я так и не понял, о чем. Ну, пойдем дальше.

Миша напряженно шагал за ним следом, стыд обжигал щеки, — неужели слышал? Ведь Павел Сергеевич до сих пор ее любит, сразу из Ленинграда примчался. «Если она уцелела, как они встретятся, о чем будут говорить втроем? — подумал Миша. — Наверно, неважно, лишь бы она осталась жива. Только бы найти ее!»

Может быть, разговор в странном бреду — ее истинные чувства и мысли, которые он уловил? Может быть, это все, что от нее осталось? Ничто не исчезает бесследно — истина, усвоенная еще в школе. Когда Миша узнал, что она была в поселке, он был почти уверен, что она жива, только ее надо найти. Теперь он сомневался. Может, он увидел ее последние мысли?

Какое сейчас имеет значение — о чем говорить с ней, как себя держать? Важно только одно — лишь бы она осталась жива.

Миша догнал Павла Сергеевича и увидел, что тот все еще сжимает неловкими пальцами съежившуюся потемневшую веточку миндаля. Миша вспомнил о ребенке.

Очень хотелось спросить, правда ли, но он не решался. Все-таки — слышал ли Павел Сергеевич?

Жара все расплывалась над непривычно пустыми улицами. Павел Сергеевич остановился, бережно положил веточку на землю, снял тяжелый черный пиджак. («Такие везде в черных пиджаках, даже на пляже», — с неприязнью подумал Миша.) Павел Сергевич аккуратно сложил пиджак и сунул в огромный командировочный портфель.

Не забыл и поднять веточку.

Все на свете можно было бы запихать в этот портфель, который она когда-то окрестила «сундуком». Она шутила, что в сундук-портфель можно упрятать целого слона. («Если он, конечно, как следует подожмет хобот», — добавляла она и первая начинала хохотать.) С сундуком он ездил в командировки. Он привык сам собирать портфель в дорогу и раньше, когда они еще были вместе.

— Завтра я лечу в Магнитогорск, — сообщал он, придя с работы.

— Да? Вот как? — Она рассеянно не поднимала глаз от конспекта, или от книги, или от пробирки с таинственной жидкостью. — Именно завтра? А у меня завтра как раз ответственный семинар (или доклад, или комиссия, или эксперимент — но всегда ответственный). Магнитогорск — это где? О, как далеко!

И он сам искал в шкафу мыльницу и чистую рубашку.

Иногда чистой не оказывалось, приходилось идти в ванную и рыться в грязном белье, которое вечно не успевали сдавать в прачечную. Он наскоро простирывал рубашку потемнее и вешал на змеевик, чтобы к утру высохла. Потом доставал из того же сундука купленные по дороге с работы пряники, заваривал свежий чай и громко звал:

— Чай готов — не пора ли сделать перерыв?

Иногда она шла сразу, иногда кричала через стенку:

— Сейчас никак, самый ответственный момент!

Он подходил к двери в ее комнату и робко застывал на пороге:

— Ладно, не торопись. Я тебя подожду.

Она небрежно отвечала, не поднимая головы:

— Да пей без меня. Ты же устал после работы.