В наши дни

Вам, наверное, и не помнится, — когда еще был немой кинематограф и картины смотрели в тесных киношках под игру таперов, шел такой заграничный фильм из цирковой жизни, «Варьете». Несколько раз я смотрел эту кинокартину. Участвовал в ней замечательный немецкий артист. Он играл гимнаста в летах — главного в воздушном номере. Они работали втроем. Старший был ловитором, а его юная жена с партнером проделывала сальто под шатром шапито. Но, между прочим, началась у молодых любовь. Дело зашло далеко. Муж их выследил, но виду не подал. Решил рассчитаться с любовником по-своему. По ходу номера, когда молодой должен был приходить в руки ловитора, тот решил изобразить неудачу, сделать так, будто не сумел поймать партнера. Работали, разумеется, по-заграничному, без всякой страховки, и, случись такое, парню, понятно, был бы конец. Так вот, старший задумал его не словить и… не сумел. Профессиональная привычка и гордость циркача не дали того сделать. Он поймал молодого партнера, как ловил на каждом представлении, а ночью, когда любовник жены спал в своем вагончике, зарезал его, спящего. Как сейчас помню спину этого широкоплечего актера. Наклонившись над раковиной, он смывал с рук кровь. Стоящая была картина. Я о ней вспомнил в тот день, когда узнал про Сергееву беду.

И опять Егор Янович умолк. Тут, может, и нарочно. Он действовал, как опытный рассказчик.

— Нет, не думайте, — достаточно потомив меня, продолжал старик. — Он не вознамерился убить Вальку. Все было проще, а возможно, и сложнее. Мария с партнером снова улетели куда-то в чужие края. Серж их провожал. В аэропорту от него не могло ускользнуть — молодые были не в силах скрыть радость, ведь опять оставались вдвоем. Улетали они на долгие гастроли, и Сергею все стало ясно.

Ну, а дальше — вернулись Валентин и Мария через несколько месяцев. Опять привезли пачку газет. Чего только не писали о них на разных языках! Называли Марию русской жар-птицей. Тогда-то, по-видимому, и начался шум о ее, как вы говорите, легендарности. Возвратилась, значит, наша уже знаменитая пара в Москву и узнала, что тот, кому они были обязаны всем, распрощался с цирковой дирекцией и уехал неизвестно куда. Марии он оставил письмо. Объяснил, что все понял, отлично осознает — больше не нужен ни ей, ни Валентину, оставляет Марию и желает ей счастья и добра.

Даже узнать не могли, куда он запропастился. Исчез, как и не бывало..

Но любовь, сами знаете, вещь эгоистичная. Она безжалостна. Влюбленным не до тех, кто страдает. Бывает и похуже — любящие ненавидят того, кому причиняет мучение их безоблачное счастье. Серж это понимал и ничего подобного переживать не захотел. Он ушел с пути молодых. Валентину и Марии, видно, лишь того и нужно было. Теперь они были свободны. А старший друг? Стоило ли о нем сейчас думать!

Свадьбу отметили по-походному. Собрались после представления в номере гостиницы, который занимала глава аттракциона — дрессировщица львов. Пили за молодых, за их будущее, за новую цирковую семью. Мария в тот вечер выглядела изумительно. Известно — счастье окрыляет женщину. Теперь-то, приодевшись в заграничное, она была заметной. Ну и Валентин куда как хорош. Словом, завидная пара. Про Сержа в тот вечер не говорилось, Кто и в самом деле за рюмкой позабыл, а кто помалкивал. Понимали — не место о нем вспоминать.

Интересно вам, что было потом?

Менялись города. Дороги, дороги… Воздушный дуэт Марии и Валентина и на родине имел огромный успех. Работали много и хорошо. Прошло недолгое время, и Валька купил машину. Теперь аппаратуру отправляли багажом вперед, сами переезжали на новое место на своем «Москвиче». За рулем в замшевом пиджаке горделиво посиживал Валька — молодой муж… Мария рядом, как обычно, с непокрытой головой. Волосы цвета каленого ореха с медно-красным отливом. Крупными волнами ниже плечей. Тряхнет головой и откинет их за спину. Губы готовы всегда к улыбке. На лице читалась радость. Довольна женщина, что жизнь ее так ладно обернулась.

Годы словно не касались Марии. Видывал я их в ту пору. Взглянешь вверх — та же, что и десяток лет назад, ласточка, и тот же бурный прием публики.

Правда, можно было заметить и другое.

Прежде, в ту минуту, когда заканчивался номер и Мария, раскланиваясь, прощалась со зрителями, Серж оказывался чуть поодаль. Он как бы старался подчеркнуть, что все дело в искусстве его партнерши. Ну, к примеру, как в балете. Теперь было иначе. Валентин оставался рядом с Марией. Впрочем, может быть, и законно. Ведь сейчас они одинаково заслуживали признания и делили успех поровну. Не тот опытный мастер с юной гимнасткой, а молодая достойная пара.

Но, если уж рассказывать все до конца, должен признаться, что-то тут во мне переломилось. Теперь не спешил я в зал, как делал это всегда раньше, чтобы посмотреть на полет Донатовых. Ничего как будто не изменилось, и Мария так же завораживала сидящих в рядах. И все-таки… Не спрашивайте, в чем тут было дело, я и сам того не смогу объяснить, но случалось — не видел их номера по нескольку представлений подряд и не жалел о том.

Но и жизнь-то ведь шла.