В наши дни

Рассказывают, что, когда Валентин с партнершей возвращаются в Москву и проводят там дневные репетиции, Мария приходит в цирк и садится в пустом зале. Поставив у ног хозяйственную сумку, она, подняв голову, смотрит туда, где в неярком свете дежурных лампочек Валентин не спеша повторяет трюки с той, кому Мария отдала свою славу и вообще все, вплоть до собственного имени. Кто может распознать, о чем она думает в эти моменты. Вспоминает прошедшие дни, когда там, под куполом, в ослепительном свете прожекторов, чувствовала тысячи устремленных на нее глаз и слышала бурю аплодисментов? А может быть, наблюдая репетицию, попросту молит судьбу, чтобы та хранила ей раскачивающегося на своей ловиторке мужа?

— Ну, а Серж Донатов, что с ним? Жив он, где находится? Так ничего и не слышали о нем? — спросил я.

Егор Янович, чуть помолчав, продолжал:

— Что сейчас с ним, с Сержем? Точно ответить затрудняюсь. Слышал я, готовил он акробатов-любителей во Дворце культуры какого-то прославленного гиганта индустрии. На Урале или в Сибири, не помню. Говорили, что ребята его не раз занимали призовые места.

Ну и вот еще: как-то будто видели его на представлении, в котором были заняты Валентин со своей партнершей. Старые служители цирка узнали его. Но за кулисы Серж не зашел и впечатлением о виденной программе ни с кем не поделился.

Да, так. Говорите — легенда? Возможно, обыкновенная цирковая история.

Егор Янович умолк окончательно и развел руками, как бы добавив: «Вот все, что я вам могу рассказать». Мне не о чем было больше расспрашивать. И в самом деле, это была одна из цирковых историй, которыми полна жизнь этих смелых и простых людей. Впрочем, может быть, история и не совсем обыкновенная.

Свет в зале усилился. Появились билетерши и стали снимать с кресел полотняные чехлы. Цирк готовили к представлению.

Я поблагодарил старого друга. Мне пора было домой. Егор Янович пошел в проход за кулисы. Я знал, сейчас он поднимется на второй этаж, где находятся гримерные артистов, которые будут работать сегодня вечером. Он зайдет к кому-нибудь из своих молодых товарищей и просидит там до начала пролога, чтобы потом занять свое постоянное место в проходе недалеко от барьера. Славный старик! Не верится, что его здесь когда-нибудь не будет.

МИШЕЛЬ ПАНТЕЛЕИЧ И ЕГО ВНУК

То, о чем здесь пойдет речь, я услышал за границей.

В далекой чужой стране мне посчастливилось встретить друга-артиста, с которым дома мы живем на одной улице, а видимся до обидного редко. Секрет тут в том, что знакомый мой постоянно в отъезде и бывает в нашем городе не каждый год.

До чего же я обрадовался, когда, вынырнув из подземелья метро зарубежной столицы, был остановлен плакатным изображением своего друга.

Выглядывая из-за занавеса — в цирке его называют форгангом. — длинноволосый клоун с синими зрачками-точками и красным шариком носа, добродушной улыбкой зазывал прохожих на представления прибывшего сюда Московского цирка.

Тот, кому приходилось надолго уезжать из родных мест, знает, что за праздник повстречать на чужбине невесть как туда попавшего соседа или попросту земляка. Что уж говорить о свидании со славным товарищем!

Словом, торжеству моему не было границ. Я решил навестить его — вот удивится! — в тот же вечер. Пройду, полагал, со служебного входа — пропуском мне будет русский язык. Как-нибудь доберусь до своего приятеля.

Но по мере того как вечером я приближался к самому большому в той столице спортивному залу, все больше охватывали меня сомнения. Попаду ли? Я слышал — за билетами на представление москвичей выстаивали ночи. Говорили, что у входа в зал дежурят полицейские.

Над крышей здания, похожего на освещенный изнутри гигантский аквариум, в осеннем небе летел огненный всадник. «Цирк — Москва — Цирк» — горела надпись. Внушительное сооружение из стекла и бетона временами будто вздрагивало от взрывов аплодисментов.

Мне повезло. Вблизи служебного входа по плитам площадки прогуливал свою поджарую лошадь джигит в красной черкеске. Он нисколько не удивился незнакомому русскому и на мой вопрос, как мне повидать друга-клоуна, ответил с легким восточным акцентом:

— Сейчас. Пройдете со мной.

Ведя коня под уздцы, джигит приоткрыл широкие двери-ворота и пропустил меня вперед.

В неуютном просторном коридоре с бетонным полом толпились артисты. Три девушки в белых трико, плотно облегающих их пружинистые тела от шеи до пят, ожидали своего выхода на публику. Рядом делал разминку обнаженный до пояса красавец гимнаст. Униформисты в расшитых золотом голубых венгерках куда-то спешили с длинным никелированным шестом. Ни на меня, ни на моего проводника никто не обратил внимания.

— Он на манеже, немного погодите, — покидая меня, показал в сторону зала молодой наездник.

Но он мог мне и не объяснять. По тому, как смехом гремел огромный зал, я догадался — на арене мой друг.