В огне передовых линий

Наши потери в бою за Княгиневку составили 49 человек убитыми и ранеными. И хотя противник недосчитался более полутора сотен своих солдат и офицеров, мы должны были признать, что потерпели неудачу — гитлеровцы удержали плацдарм. И эта неудача усугублялась еще вот чем. У бойцов и командиров почти всех подразделений, особенно стрелковых, заметно стал падать боевой дух. Бывая на передовой, я обратил внимание на то, что после боя за Княгиневку как-то вдруг исчезли шутки, в блиндажах приумолкли гармошки. Наверно, каждый из нас тогда обдумывал этот бой, но не каждый видел причины неудачи. И, не зная их, люди приходили к выводу, который лежал, так сказать, на поверхности: видно, немец силен настолько, что его никогда и ничем не возьмешь.

Политработникам была поставлена задача идти в окопы и по-большевистски правдиво объяснить, что к чему. Мы говорили бойцам все: и об ошибках в оценке сил противника, и о слабой организации взаимодействия, и об остром недостатке боеприпасов, главным образом — артиллерийских снарядов. А еще им было сказано: для того чтобы побеждать врага, каждый должен настроиться на эту победу не только психологически, но и в тактическом отношении. Надо бить противника дерзко, расчетливо, смело, но и хитро. А мы пока воюем лишь одним мужеством.

Настроение личного состава понемногу поправлялось. И оно совсем стало на место, когда 12 декабря, через неделю после Княгиневки, 3-й стрелковый батальон 197-го стрелкового полка удалой и решительной ночной атакой практически без потерь овладел поселком шахты № 12. Две роты ударили по восточной окраине населенного пункта, а одна быстро обошла террикон, прикрывавший поселок с юго-запада, и навалилась на противника с тыла.

У немцев, оборонявшихся здесь, была сильная паника. Многие удирали в одном нижнем белье. Но ушли немногие. Было уничтожено около 150 гитлеровцев, взяты пленные.

Овладев сильным опорным пунктом противника, мы улучшили свои позиции. Но самое главное — взятие поселка шахты № 12 дало огромный морально-политический эффект. В этот же день мы узнали о победе советского оружия под Москвой. Совинформбюро сообщило, что немецкий план окружения и взятия Москвы полностью провалился и гитлеровские войска на подступах к нашей столице потерпели сокрушительное поражение.

Ростов, Тихвин… Теперь Москва!

С бумагой было плоховато, боец берег ее для весточек домой, но в те дни я получил от своих подчиненных больше сотни писем-треугольников. Ротному почтальону, который вечером уносил почту из окопов и блиндажей, обязательно наказывали: «А вот это передай командиру дивизии. Смотри не затеряй!»

Я долго хранил эти бесхитростные свидетельства солдатской любви к Родине, преданности простого советского человека-труженика, человека-бойца нашей партии, народу. Жаль, что не могу процитировать ни одного письма. Все они сгорели вместе с чемоданом, когда немецкий бомбардировщик сжег штабной грузовик, на котором находились и мои скромные фронтовые пожитки. Красноармейцы и командиры призывали меня обратиться к командующему армией, к командующему войсками Южного фронта с просьбой тоже начать решительное наступление на противника, чтобы освободить сначала Донбасс, а потом и всю Украину. Они напоминали мне, что под фашистом у них остались семьи, что гитлеровские головорезы должны немедленно понести самую суровую кару за все свои злодеяния.

Как я понимал чувства своих подчиненных! Но в то же время было ясно и другое: для исполнения их желания у нас имелось чересчур мало сил. По-прежнему мы экономили каждый снаряд, каждый патрон. По-прежнему мы не располагали достаточными резервами. По-прежнему мы воевали без прикрытия с воздуха и без танков. Страна собирала силы, и требовалось терпеливо ждать, когда она снабдит свою армию всем необходимым для движения вперед, к победе.

Это было необходимо объяснить людям и, нацелив их на достижение реалистических в той обстановке целей, мобилизовать личный состав на еще более жесткую и более активную оборону. Созрел момент для того, чтобы провести совещание боевого актива дивизии.

Мы провели его в просторном клубе шахты № 8. Собирались с наступлением темноты, группами по нескольку человек. На совещании были представлены все без исключения роты дивизии, в том числе и хозяйственные, тремя делегатами, которых возглавлял или командир, или политрук. От каждого отдельного батальона прибыло по 5 человек. В общей сложности собралось более полутора сотен командиров, политработников и бойцов, лучшие люди дивизии.

Я сделал часовой доклад, в котором поставил задачи по четырем основным проблемам: активизация обороны, ее совершенствование, непрерывная и активная разведка, перемалывание живой силы противника; организация боевой учебы во всех звеньях, главное внимание — тактической подготовке; обучение личного состава боевым действиям в населенных пунктах: опыт показывает, что опорные пункты противника мы брать можем, но сами несем значительные потери, а их нужно избежать; и наконец, экономия боеприпасов.