В опасной близости

– Абсолютно. Знаешь, иногда мне кажется, я живу с тобой. Мы часто созваниваемся, пишем сообщения, делимся. Да и твой секс всегда такой яркий, что я уже начинаю завидовать тебе. И само собой сравниваю, а что есть у меня? – Кидаю на кровать темные джинсы и черный свитер. – Что, черт возьми, есть у меня?

– Лиз, знаешь, это как снег на голову, я все еще сплю, или не ты мне говорила, что там отличные размеры в трусах? – говорит она, слышу шорох, она явно ходит по комнате.

– С такими размерами можно было бы и поживей, все-таки. – Вытаскиваю кроссовки.

– Может ты просто зажралась? – неожиданно гневно спрашивает она.

– Возможно, но иногда вместо сливочного мороженого хочется, чтобы присутствовал перчик халапеньо. Понимаешь, о чем я? И помимо всего прочего, мы не разговариваем. Вернее, говорю я, а он в обороне. То ли от меня, то ли от себя. Бесконечно. – Я завелась, чувствую, как мои щеки пылают, подношу ладонь к лицу. – Все изначально было не так, тебе ли не знать об этом. Все было делом времени.

– Это из-за мужчины, который лежит в твоей кровати? – совсем тихо произносит.

– Он не в моей кровати! Это наш архитектор, поганец, который сломал мои последние сигареты, за что получил по яйцам. – Меня бесит, что она прикидывается, что ничего не понимает.

– Хорошо, я знаю, что ты так не поступишь. Можно один вопрос? Почему ты не хотела развестись раньше? – Я чувствую, как она напряжена, спрашивая меня об этом.

– Потому что когда я только что проснулась, и поняла, что свободна от его «милая, то, дорогая, это», и увидела, что мои сомнения подтверждаются тем, что только ты мне звонила и писала, меня это обрадовало. – Меня прям прорвало.

Она громко вздыхает и молчит. Я тоже не знаю, что еще мне сказать, я сейчас так пылко обрисовала ситуацию, что уже поздно забирать слова. Да я и не вижу смысла.

– Он говорил, что вы хотите завести ребенка, – медленно говорит она.

– Неправда. Ребенка не заводят! Его планируют. Заводят собаку или кошку, на крайний случай, попугая. Мы не планировали ребенка все это время. Он занят, он спит, он не ревнив и вообще сегодня не тот день недели. То же самое можно сказать и обо мне. Единственный человек, желающий ребенка – это его мать. – По-моему, я кричу, сама не замечаю, как пинаю только что приготовленные кроссовки. – Пойми, вот так пылко я разговариваю только с тобой! С ним как со стеной, он только кивает головой и мычит.

– Все верно. Просто вы разные, я сразу говорила. – Она выдыхает. – Окей, а что этот другой?

– Какой другой?! Моника, я тебе сейчас все это говорю не потому, что хочу новой свадьбы и гнезда на моей больной голове. И я не ищу приключений на задницу, что я сказала о том, что почувствовала с утра? – более спокойно отвечаю ей.

– Ты чувствуешь себя…

– Свободной… – отвечаем мы в один голос.

– И это хорошо, ведь так? – мнется она.

– Однозначно. А сейчас я хочу сходить погулять, с балкона увидела вроде замок или собор. Держи телефон наготове, я тебе все скину, – уверяю ее.

– Супер. Стащи для меня древний камушек, – говорит Моника. – И еще, я с тобой!

Делаю чмокающий звук, будто целую ее и отключаю вызов.

Скидываю халат, одеваюсь в теплые вещи и быстро сушу феном волосы. Дублин – это не Сан-Франциско, здесь сыро и прохладно. Сбегаю по лестницам и выхожу на улицу. С открытым ртом я наблюдаю за тем, как солнце освещает эти узкие улицы, какими старыми и аккуратными выглядят дома. Дорога вымощена темно-серыми, местами коричневыми, камнями. Это безумно красиво, мне кажется, вот такой эффект старины и может создать именно сама страна и ее жители. Это что-то этническое, уникальное. Между проулками вижу вдалеке то самое серое здание и направляюсь к нему. На моей шее висит мой новенький профессиональный Кэнон, и я уверенна, что смогу передать настроение этого города, как целой страны.

Перед моими глазами вырастает не просто замок из серого камня. Нет, это же Собор Крайст черч. Величавое здание, хранящие в себе тайны с начала 6 столетия. Господи, это просто не передать словами. Подхожу ближе и трогаю пальцами оригинальный фасад здания. Поверить невозможно, что храм дожил до наших дней. Обхожу здание немного стороной и наблюдаю, как утреннее солнце играет бликами на крыше. Делаю пару снимков для Моники.

Мне просто необходимо зайти внутрь, подхожу к мощной двери, сделанной в викторианском стиле, и дергаю ее на себя. Двери открываются, и я растворяюсь в невероятном декоре.

Фасад наверняка отреставрирован, чувствуется более поздние архитектурные элементы. Скорее всего, это норманнские и раннеанглийские веяния. Стараюсь идти как можно тише, чтобы не испортить свое волшебное настроение.

– Здравствуйте, чем я могу помочь? – Передо мной стоит молодой парень в черной одежде с белым воротником.

– Простите, что я так рано, но не могла остановить себя, ноги сами несли, – смущенно говорю ему.

– Значит, это вы правильно сделали. Хотите, чтобы я рассказал вам о соборе? – спрашивает он.

– Очень благодарна, – отвечаю ему.