Читаем В ожидании солнца (сборник повестей) полностью

— Что, опять свет переставлять? — Лицо у Лени Савостина страдальчески сморщилось. — Пощади, Аникуша!

— Пощадить осветителей и не пощадить актрису — значит, не пощадить кино, — сердито изрек Коберский и нахмурился.

— А массовка? — вмешался Жолуд.

— Что массовка?

— Они тоже устали, тоже ведь люди.

— Да что вы мне все диктуете! — взорвался Коберский и пошел было к двери, но тут же наткнулся на сочувствующий взгляд Мережко, взял себя в руки. — Сигареты есть?

— Есть, — вынул из кармана плаща пачку Мережко.

— Объяви пятиминутный перекур, — сказал он Жолуду. — И все чтоб на террасу, а то еще на дождь выпрутся. И свет выключить, открыть окна!

— Да, жарковато! — вытирая платком пот со лба, заискивающе посочувствовал Коберскому Мережко.

Они стояли в углу большой террасы, еще не готовой для лета, без стульев и столов, курили. Массовка собралась в другом конце, ее участникам что-то снова горячо объяснял Жолуд.

— Конечно же, во всем виновата спешка, — жаловался Аникей. — Она — наипервейший враг кино. Сроки, сроки поджимают. Ведь если бы шло по-людски, то следовало бы в первый день освоить интерьер, установить свет да отрепетировать все как следует. Ну, снять какой-нибудь проходной кадр. А тут приходится все делать сразу…

— Все будет нормально, — успокоил его Мережко.

— Все, да не все… А тебя не пойму. Ну что ты в этой суете находишь интересного? Первый раз на съемках, что ли?

— Тянет почему-то, может, когда-то и мне придется снимать.

— Не лезь не в свое дело, у тебя профессия спокойнее.

— Может, махнемся? — хитровато прищурился Мережко.

— Нет уж, каждый знай свое. Я, правда, сознаюсь тебе, тоже кое-что задумал, хочу попробовать написать, но свое ставить — избави бог!

— Все вы так говорите, а там напишешь первый сценарий, захочешь второй — и прощай тогда, Мережко. Авторский кинематограф нынче в моде.

— Нет, трудно свою вещь ставить, все равно нужна помощь хорошего сценариста. Характеры, сюжет, диалоги… Сложно, — Он бросил в лужу, кипящую от дождя, сигарету и спросил уже с улыбкой. — Может, подключишься к моей задумке? Закончим картину, поедем куда-нибудь в село или махнем на пустынный берег моря, чтоб тихо было, чтобы никто не мешал и не гнал в шею, да сварганим такой сценарий, а?

— Нужно подумать, никогда в соавторстве не работал, не представляю даже, как это. Один пишет, а другой за пивом бегает, так, что ли?

— Если даже и так, — рассмеялся Коберский, — то все будем делать по очереди.

— А я пива не пью, — погладил себя по животу Мережко.

— А я сценариев не пишу!

Теперь они уже оба весело смеялись, и все оглядывались на них удивленно: только что стояли мрачные, только что Коберский, выйдя из себя, едва не покинул съемочную площадку, а тут такой смех. И у всех как-то сразу же поднялось настроение.

И снова Мережко сидел рядом с Мишульской, наблюдая, как готовится группа и массовка к съемке, как уже в который раз репетируют одну и ту же сцену. Наконец наступило долгожданное…

— Все готовы? — спросил Коберский.

Тишина в ответ обозначала готовность.

— Внимание, мотор!

Какая-то быстрая, юркая девушка, вероятно монтажница, объявив номер дубля, вскинула перед крайним столиком хлопушку, резко хлопнула ею.

— Пошли! — взмахнул рукой Коберский.

Затрещала камера, закивали головами, загалдели за столиками, стали есть и пить; плавно, как бы ниспав откуда-то сверху, заиграла музыка, тихая и мелодичная, поднялись из-за столиков пары и очень естественно, как и в жизни, стали танцевать.

Мишульская, почти не глядя на кадр, внимательно вслушивалась в свои наушники. Но вот глаза вдруг расширились, она вскинула голову и стала сердито всматриваться в тех, кто сидел за одним из столиков.

— Стоп! — скомандовал режиссер, вытер вспотевший лоб и тихо Савостину. — Ну как, ничего?

— По-моему, сносно…

Со стула вскочила Мишульская и гневно спросила у зала:

— Кто за левым столиком, у самого микрофона, чавкает?

Двое ребят и девушка, еще не успевшие дожевать пирожное, закрыли рты, застыли ни живы ни мертвы.

А Мишульская, уже тише, сказала Александру:

— Фу, как может жена жить с мужчиной, который чавкает?

— Они еще не женаты, — презрительно усмехнулся Жолуд.

— А может, это не они, а девушки? — спросил кто-то из осветителей и захохотал.

Мишульская окатила его негодующим взглядом:

— Девушки, во всяком случае, те, что за столом, не могут чавкать. Они вполне современны и интеллигентны.

— Замечание звукооператора понятно? — скривившись, спросил Коберский.

— Понятно, — крикнул кто-то за последними, даже не попадающими в кадр столиками.

— Снимаем еще один дубль.

Мережко знал, что сейчас будет долго повторяться одно и то же, ему стало скучно. Не дожидаясь, пока Коберский крикнет свое извечное режиссерское «Полная тишина!», быстро поднялся и юркнул за дверь кафе.

В такси он увидел Саида и Цалю. Саид, закинув голову, неудержимо хохотал, сверкая своими золотыми зубами. Мережко, перепрыгивая лужи, подбежал к машине, распахнул дверцу, уселся сзади.

— Что так весело?

— Ой, Александр Николаевич, не могу, меня Цаля когда-нибудь уморит!

— Анекдоты? — с теплой приязнью поглядел на Цалю Мережко.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Великий перелом
Великий перелом

Наш современник, попавший после смерти в тело Михаила Фрунзе, продолжает крутится в 1920-х годах. Пытаясь выжить, удержать власть и, что намного важнее, развернуть Союз на новый, куда более гармоничный и сбалансированный путь.Но не все так просто.Врагов много. И многим из них он – как кость в горле. Причем врагов не только внешних, но и внутренних. Ведь в годы революции с общественного дна поднялось очень много всяких «осадков» и «подонков». И наркому придется с ними столкнуться.Справится ли он? Выживет ли? Сумеет ли переломить крайне губительные тренды Союза? Губительные прежде всего для самих себя. Как, впрочем, и обычно. Ибо, как гласит древняя мудрость, настоящий твой противник всегда скрывается в зеркале…

Гарри Норман Тертлдав , Гарри Тертлдав , Дмитрий Шидловский , Михаил Алексеевич Ланцов

Фантастика / Проза / Альтернативная история / Боевая фантастика / Военная проза
Точка опоры
Точка опоры

В книгу включены четвертая часть известной тетралогия М. С. Шагинян «Семья Ульяновых» — «Четыре урока у Ленина» и роман в двух книгах А. Л. Коптелова «Точка опоры» — выдающиеся произведения советской литературы, посвященные жизни и деятельности В. И. Ленина.Два наших современника, два советских писателя - Мариэтта Шагинян и Афанасий Коптелов,- выходцы из разных слоев общества, люди с различным трудовым и житейским опытом, пройдя большой и сложный путь идейно-эстетических исканий, обратились, каждый по-своему, к ленинской теме, посвятив ей свои основные книги. Эта тема, говорила М.Шагинян, "для того, кто однажды прикоснулся к ней, уже не уходит из нашей творческой работы, она становится как бы темой жизни". Замысел создания произведений о Ленине был продиктован для обоих художников самой действительностью. Вокруг шли уже невиданно новые, невиданно сложные социальные процессы. И на решающих рубежах истории открывалась современникам сила, ясность революционной мысли В.И.Ленина, энергия его созидательной деятельности.Афанасий Коптелов - автор нескольких романов, посвященных жизни и деятельности В.И.Ленина. Пафос романа "Точка опоры" - в изображении страстной, непримиримой борьбы Владимира Ильича Ленина за создание марксистской партии в России. Писатель с подлинно исследовательской глубиной изучил события, факты, письма, документы, связанные с биографией В.И.Ленина, его революционной деятельностью, и создал яркий образ великого вождя революции, продолжателя учения К.Маркса в новых исторических условиях. В романе убедительно и ярко показаны не только организующая роль В.И.Ленина в подготовке издания "Искры", не только его неустанные заботы о связи редакции с русским рабочим движением, но и работа Владимира Ильича над статьями для "Искры", над проектом Программы партии, над книгой "Что делать?".

Афанасий Лазаревич Коптелов , Виль Владимирович Липатов , Дмитрий Громов , Иван Чебан , Кэти Тайерс , Рустам Карапетьян

Фантастика / Современная проза / Cтихи, поэзия / Проза / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза