В петле времени

Через четверть часа заросли по правую сторону начали укорачиваться и заметно редеть, открывая высокий забор из серого кирпича со шпилями на верхушке. «Хорошо отгородился», – подумал Морис. Бенджамину казалось, что этот забор бесконечен, сколько он уже проехал, а ни двери, ни входа в нём не было. Наконец что-то повернулось на одном из шпилей. Повернулось и посмотрело на Мориса красным огоньком. Он остановил «Форд». Это была камера, она смотрела на него своим глазом, через лобовое стекло. «Значит, скоро и вход», – подумал Морис. Он поднял руку, как бы здороваясь с тем, кто был по ту сторону наблюдательного зрачка, и поехал дальше. Примерно через пятьдесят метров детектив увидел высокие металлические двери с резными витиеватыми узорами, стремящимися вверх к таким же острым шпилям. Морис припарковал машину и вышел из неё.

Как-то раз он присутствовал при ограблении банка, и тогда на него было нацелено два ствола. В такие моменты, когда дуло смотрит на тебя, кажется, что время бесконечно, а неприятное чувство нарастающей тошноты напоминает тебе о твоей беспомощности и мелкости. Ты ничтожен перед стволом. Этот нацеленный на тебя кусок металла прогнёт каждого, поставит на колени кого угодно – хоть президента, хоть папу римского. И если ещё секунду назад ты был кем-то, человеком с принципами и мыслями, то сейчас ты никто, один страх тошнотворный, унизительный. Вот и сейчас Морис чувствовал примерно то же самое, будто как минимум две пушки были нацелены на него. В такие моменты он не давал страху поработить себя. «Это лишь животный инстинкт перед возможной смертью», – говорил он себе.

Морис позвонил в звонок. Голос в аппарате предложил представиться.

– Детектив Бенджамин Морис, отдел убийств, полиция Бронкса.

Аппарат замолчал, дверь щёлкнула, и постепенно высокие ставни отворились. На входе стояли два амбала с оружием. Именно их и чувствовал Морис нацеленными на себя. Сейчас они были опущены, к полиции всё же относятся с уважением, пока нет прямых обвинений, пока никого не прижали к стенке.

– Пройдёмте, – сказал один из них, заткнув пистолет за пояс и прикрыв его полами пиджака, – я провожу вас.

Огромная площадь частного участка была огорожена со всех сторон. На территории было два бассейна, разделённых мостиком, по периметру лежаки с нависающими над ними пальмами, чуть дальше от бассейна диванчики с подушечками и зона для барбекю, а также пара небольших домиков, скорее всего для прислуги. Вся атрибутика красивой жизни была собрана здесь. Каким же скромным ему сейчас казался дом Саманты Стюарт, видимо её отец действительно был просто юристом, навряд ли ему доставалась большая доля куша.

– Чем обязан, детектив?

Навстречу Морису вышел приветливый господин в махровом халате.

– Здравствуйте, – пожал его руку Морис. – Вы Стефан Нильсон?

– Он самый, – тряс руку Мориса хозяин особняка. – Мой дом – ваш дом. – Изобразил он приглашающий жест.

– О нет, – улыбнулся Морис, – боюсь, я потеряюсь в таком доме, и на работу выйду только к вечеру.

– Не скромничайте, детектив, любой полицейский достоин хорошей жизни. Но с вашими зарплатами…

– Да, сэр, – зашёл в дом Морис, – из всего этого великолепия на нашу зарплату мы можем скопить если только на эту вазу, – он указал на напольную вазу с барельефом голой женщины.

– Эта ваза стоит около тридцати тысяч, детектив, – ухмыльнулся Нильсон.

– Ну, тогда и на неё мне не скопить, – улыбнулся Морис.

– Присаживайтесь.

Хозяин дома указал ему на диван, похожий на музейную мебель. Узоры на нём были вышиты золотыми нитками, а сам он был словно из какого-то шелковистого бархата. Морис с опаской, но сел.

– Садитесь-садитесь, чувствуйте себя как дома. Виски, содовую? Сигару?

– Нет, ничего не надо, спасибо, сэр.

– Так какими судьбами вы у меня?

– У нас в отделе сейчас что-то вроде ревизии, – Морис не знал как начать и с трудом подбирал слова, – мы закрываем нераскрытые дела, – соврал он. – Знаете, когда дело было заведено, к примеру, несколько лет назад…

– Так…

– …но так и не было раскрыто, за отсутствием доказательств.

– Угу, – кивал Нильсон.

Морису показалось, что тот напрягся.

– Так вот, – продолжил Морис, – мне предстоит закрыть два дела, одно о самоубийстве, – он пытался говорить спокойно, непринуждённо, не давя на подозреваемого, – а другое – инфаркт.

– А чем я могу вам помочь? Я как-то связан с этими смертями, вы же говорите о летальном исходе?

– Да, конечно, сэр, о летальном.

– И чего вы ждёте от меня?

– Я думаю, вы можете знать этих людей, вы с ними работали.

– Как интересно! – Нильсон как-то криво улыбнулся, положил ногу на ногу и облокотился на спинку кресла. – Ну, и кто они?

– Эмма Клетчер и Кларк Стюарт.

Нильс нахмурил брови и подался вперёд.

– Так, Кларк был моим партнёром, и он действительно скончался от инфаркта или инсульта, я точно не знаю, мы до этого давно не общались. А Эмма Клетчер покончила с собой. Если мне не отшибло память, то она утопилась в ванной.

– Совершенно верно, – кивнул Морис.

– А я тут при чём?

– А почему она покончила с собой, сэр?