В петле времени

– Чего вы хотите, детектив? Воззвать к моей совести? Я кто, по-вашему, мать Тереза? С чего я должен им бесплатно помогать? Они мне деньги, я им кастинги, связи, знакомства. А как они потом налаживали их, эти знакомства, не моё дело.

– Не ваше, мистер Нильсон? Но разве это не похоже на, простите, бордель?

– Весь шоу-бизнес – бордель, детектив.

– Я не знал.

– Вот теперь знайте. А что касаемо Кларка…

– Вы не были на его похоронах? Не помогали с организацией? – осторожно спросил Морис.

– Я? Нет, к сожалению, не был. О том, что он умер, я узнал совершенно случайно, через месяц.

– Понятно, сэр.

– Что-то ещё?

– Нет, сэр, всё, что мне нужно, я узнал.

24 глава

– Я  прошу вас дать показания. В этом нет ничего предосудительного. – Морис пытался говорить спокойно и доверительно. – Вы поможете посадить мерзавца.

– На которого у вас ничего нет? – Мэри Гринвич с третьего раза закурила сигарету, затянулась и медленно выпустила фруктовый дым в уставшее лицо детектива.

– Мы не имеем права врываться в дом с обыском без весомых причин. Нужен ордер, вы понимаете? Для этого нужны показания. Тогда мы сможем изъять и видеозаписи, и весь компромат, что есть у него и на вас, в том числе. Лично я отдам вам записи с вами, если такие будут найдены. Вы будете жить спокойно. – Морис смотрел на тонкие дрожащие пальцы, что нервно подносили сигаретку к губам, казалось, они просвечивали на солнце.

– Я не намерена вам помогать, я вообще не понимаю, почему вы уже в третий раз являетесь ко мне. Кто вам дал право? Я сказала больше, чем могла сказать.

– Вы же больше не зависите от него.

– Я завишу от своего прошлого, от своей карьеры, от любви зрителей. Никто не знает, через что мне пришлось пройти, никто не любит грязи, кроме вас и журналистов.

– Я тоже не люблю, – сказал Морис, он стоял на пороге дома актрисы, она то и дело потирала нос.

– Не любите, а лезете, копаетесь в дерьме…

– Мы хотим восстановить справедливость.

– Справедливость, – рассмеялась она, – справедливость – это когда тебе дают роль за твой талант на сцене, а не в постели. Справедливость – это когда ты подростком ходишь в колледж, а не в клубы, когда ты сидишь на лекциях, а не на коленях взрослых похотливых ублюдков.

– Быть может, вы спасёте чью-то жизнь. Стефан Нильсон подозревается в убийстве и покушении.

– О! Я и не сомневалась, что так и будет. Не удивлюсь, если он кого-то замочил. Ну так расследуйте своё убийство или покушение, что там у вас, и оставьте меня в покое.

Мэри Гринвич захлопнула дверь и скрылась в доме.

Всю дорогу до участка Морис думал, где бы найти свидетелей. Он запомнил министра, что был на фото со Стефаном. Как же его звали? Лет десять назад он часто мелькал по телевизору. Впрочем, не составит никакого труда найти его. С другой стороны, связываться с политиком – это же самые скандальные и ненадёжные люди. Никого нет хуже человека, состоящего в какой-либо партии, такие люди всегда вызывали настороженность.

Был у него в колледже один знакомый, вроде бы его звали Кевин. Так вот, этот самый знакомый мог занять абсолютно любую позицию, если в том была его выгода. И боролся он за неё до конца. Сначала он был на стороне зелёных, потому что на их стороне была местная активистка, студентка выпускного курса, Мишель Паркер. Она привязывала себя к деревьям, выкрикивала лозунги в защиту природы и оскорбления в адрес тех, кто этой защиты не разделял. Она обливала зелёной краской «мясоедов», один раз под огонь попала белая «Тойота» одного из деканов, но на так называемом открытом слушании, которое проходило в самом колледже, Кевин смог защитить её. Декану же потом пришлось извиняться и за себя, и за своих коллег, кто так же, как он, носил ланч в пластиковых боксах, обрекая планету на неизбежное вымирание. Когда же Мишель покинула университет, Кевин стал бегать за другой девчонкой, которая как раз защищала бизнес-план по разработке и продаже новых моделей пластиковых контейнеров с особенной крышкой для регулировки температур. Неудивительно, что он пошёл в политику. У него был особый талант приспособленца.

Морис считал, что человек выбирает одну позицию на этапе формирования своих взглядов, лет так в двадцать – двадцать пять, и больше не изменяет ей.

До участка оставалось менее пятнадцати километров, когда кто-то подрезал его. Морис подумал, что это случайность, он был совершенно неконфликтным человеком, и машина его была совершенно не первой свежести, чтобы устраивать разборки из-за незначительных столкновений. Но только он перестроился для следующего поворота, как его подрезали ещё раз, а после стали прижимать к обочине. Морис отпустил педаль газа и остановил машину. Не прошло и пары секунд, как двери его «Форда» открылись и к нему подсели двое неизвестных мужчин в чёрных куртках и таких же чёрных очках, один спереди, другой сзади.

Через сиденье он почувствовал ствол, нацеленный в спину. Второй, тот, что уселся рядом, сделал радио потише.

– Здравствуйте, детектив, – сказал он. Морис увидел бородатого человека мексиканской внешности с мятным запахом из постоянно жующего рта.