В поисках императора

Тоненьким голоском, который звучал постоянно, словно безостановочно тинькал колокольчик, способный прозвенеть тысячи слов в минуту, карлица произнесла:

– Воздух сегодня непростой! Висит, как подушка, вязкий да медленный, вот и не выходит трюк в положенное время…

Владимиру пришлось признать ее правоту: карлица, как и все люди, душа которых заперта в увечном или немощном теле, обладала необычайной интуицией. Действительно, достаточно было повторить трюк, удвоив положенное магической формулой время, и зрелище получилось бы таким, каким и задумывалось. Но народ на площади явно не одобрял фокусов со второй попытки и продолжал свистеть, послышались требования вернуть деньги за представление, по рублю с человека.

– Ваши рубли? Да какие ж это деньги, добрые люди? На ваших монетах даже царя нету! Как мы можем вернуть вам то, чего у вас нет…

Проклятая карлица, она опять распустила свой длинный язык, и Владимир не успел вовремя заткнуть ей рот. Она, видно, совсем доконать их хочет – начала именно здесь разговор о царе на монетах! Разве она не знает, что его держали в заключении в Тобольске восемь месяцев, а потом увезли куда-то под конвоем? Она не должна была заводить разговор на подобную тему, это опасно, в толпе на площади мог оказаться какой-нибудь комиссар.

И зачем он только вышел на сцену, этот осел Атанор, одетый сегодня Нероном! Утро было явно неудачным для бродячей труппы. Но все же, вглядываясь с импровизированной сцены в толпу на площади, Владимир понял, что слова карлицы отвлекли зрителей от проваленного трюка. Со всех сторон послышались голоса:

– Смотри-ка, и правда! Калека точно сказала… Смотрите, братцы, на моих монетах тоже царь пропал!

– И на моих!

– Точно, только год да цифра «один»!

– Что ж это делается? Кто над нами шутит?!

Народ не подозревал, что ему в руки попали первые рубли, выпущенные новой, советской властью, которые дошли наконец и до Тобольска.

Тут Владимир почувствовал, что «обезглавленные» деньги могут стать его фокусом-шедевром, могут загладить неудачу с первым трюком. Он уже открыл было рот, собираясь заявить о том, что это волшебная сила стерла царскую голову с денег, как почувствовал, что кто-то тянет книзу его руку. Карлица сделала ему знак наклониться и зашептала на ухо, чтобы он выбросил непотребные свои мысли из головы, чтоб он даже не смел об этом заговаривать. Головы своей не пожалеть – вот что значит принять на себя вину за подмену денег перед удалым тобольским людом… Этот город всегда стоял на особицу от других – Сибирь, одно слово. С такими людьми лучше шуток не шутить… Суровый народ был, а теперь и совсем озлился, не надо было приезжать сюда, ох, не надо.

На сцену вышли сиамские близнецы, чтобы продолжить балаганный спектакль, но никто не обратил внимания на их появление; все были слишком заняты тем, что произошло с царской головой на рублях. Монеты лежали на ладонях и, поди-ка, в самом деле ничего больше не стоили. Значит, и правда в Петрограде произошла революция и царь больше не был царем…

В августе прошлого года в город прибыл поезд с царем: триста человек придворных, слуг и военных. Часть их разместилась в доме губернатора. Для тех, кому не хватило места – а всего было сорок пять человек свиты, шесть камеристок, два камердинера, десять слуг, три повара, четыре поваренка, мажордом, медик, секретарь, парикмахер, три спаниеля, а также более двухсот гвардейцев полковника Кобылинского[26] – в городе реквизировали жилье. Говорили, что царя держат здесь силой, что в Петрограде произошла революция, но никто так и не поверил этому до конца. Люди каждый день видели своего царя, который прогуливался по городу в один и тот же послеобеденный час, улыбался и разговаривал с дочерьми и придворными, в то время как гвардейцы с трудом сдерживали напор любопытных, желавших облобызать его руку. Все знали, что царица не выходила из дома губернатора, не желая оставлять сына, страдавшего гемофилией. Затем, видно, случилось в далеком Петрограде еще что-то, потому что приехали в апреле за царем новые солдаты, красные, большевистские, и увезли его с семьей из Тобольска. Кортеж за ними не последовал – торопились, наверно, вернуться в Царское Село. Потом пошли слухи, что царь теперь в Екатеринбурге.

Тобольск недолго оставался без власти, вскоре прибыл сюда целый полк красных. Их командир, народный комиссар Никольский, объявил, что не будет в России больше ни богатых, ни царя, что война окончена и землю вскорости раздадут крестьянам. Город не знал, кому теперь верить. С тех пор жизнь в городе пошла совсем другим манером.