В поисках истины

Как-то один человек спросил меня: «Ну а что, если всё зашло слишком далеко?» И вот вам мой ответ на сей вопрос. Отвечаю по сути. Нет на планете Земля такого места, куда бы не смогла проникнуть любовь Отца нашего или Кровь Иисуса. «Рука Господа не сократилась на то, чтобы спасать» (Ис. 59:1). А потому в этой жизни, по эту сторону могилы, никто, и я в этом абсолютно уверен, сколь бы тяжкие грехи он ни совершил, отягощая ими свою душу, не может зайти слишком далеко. Всегда есть надежда на спасение. Кровь Иисуса вопиёт нам громче, чем кровь Авеля (Евр. 12:24).

– Но… – говорите вы и протестующе качаете головой, а потом вскидываете вверх палец. – Вы же не знаете, что я сотворил.

Я вижу, как нарастает ваше негодование. В уголках губ выступает слюна. Вы срываетесь на крик.

– Вы же не знаете, что они сделали! Со мной!

Вы правы, этого я не знаю. Зато я знаю другое. «Христос умер за нас, когда мы были ещё грешниками» (Рим. 5:8). Что означает, что даже в самых отчаянных обстоятельствах, в море страданий, позора, обид и оскорблений, в которых мы оказались в том числе и по собственной воле, вдали от родного дома мы не должны забывать о том, что Иисус «предал душу Свою на смерть» (Ис. 53:12). Зачем Он это сделал? А вы спросите у Него сами. Не буду забегать вперёд со своим ответом. В этом и заключается великое чудо и великая тайна креста.

В Библии нигде об этом прямо не сказано, но, как мне кажется, мы в своём духовном расточительстве тоже дошли до того, что пожираем рожки. Одна догадка. Всего лишь догадка, но опирающаяся на знание Священного Писания. В Библии написано следующее: «Придя же в себя…» (Лк. 15:17) Неужели горькие, жёсткие, словно старая подошва, рожки пробудили в блудном сыне остатки разума? Но лучше так, чем никак. Пришёл в себя… Словно кто-то хорошенько приложился к его дурьей башке.

Мне нравится всё, что случилось потом. «Встал и пошёл к отцу своему». (5) Обращаю ваше внимание: развернулся спиной к своему греху и устремился к отцу, лицом навстречу. Об этом, кстати, толкует и пророк Исаия, когда пишет «Я держу лице Моё, как кремень». (6) Посмотрите в словаре все значения слова «раскаяние» и вы сможете тогда хорошо представить себе всю картину того, что происходило дальше. Сначала неуверенная, спотыкающаяся походка. Потом шаг ускоряется, подбородок вскидывается вверх. Лёгкие наполняются воздухом. А когда блудный сын поднимается на гору где-то уже в миле от хозяйского дома, то вниз он сбегает со спринтерской скоростью. Руки покрываются потом, клубы пыли стелются за ним по дороге. Если хорошенько прислушаться, то можно услышать какие-то низкие утробные звуки. Из самых глубин желудка. Это звуки боли, покидающей его тело.

А вот это самое лучшее место во всей истории про блудного сына. Моё самое любимое. Отец. Он по-прежнему стоит на пороге дома. Несёт свою вахту, словно часовой на посту. Прикрыв одной рукой глаза, вглядывается в горизонт. Ищет малейшие признаки хоть какого-то движения.

Но вот что-то привлекает его внимание. Какая-то фигура возникает на вершине холма. Прищуривается, чтобы разглядеть получше, подаётся вперёд. «Не может быть! Такой худой». С сомнением качает головой. «Где прежний щеголеватый вид?» – спрашивает он сам себя. «Однако же…» Он снова всматривается в даль. Фигура приближается. Знакомая походка, знакомые очертания тела. Отец срывается с места, словно стрела, выпущенная из пращи. Проходит ещё сколько-то мгновений, и сын падает к ногам своего отца. Уткнувшись носом в его башмаки, бормочет нечленораздельно, заливаясь слезами.

– Отче! Я согрешил. (7)

Но отцу нет дела до прошлых грехов сына. Он поднимает его с земли, обнимает за шею, целует. Вы только представьте себе всю картину. Отец, целующий сына, грязного, оборванного, в лохмотьях, сына, который предал его. Сколько раз я поступал точно так же? Предавал, а потом раскаивался. Не счесть!

Сын отстраняется, упирается руками в грудь отца, старается не смотреть ему в глаза.

– Но, отец! Я недостоин называться твоим сыном…

Отец лишь отмахивается от его слов и тотчас же зовёт к себе слуг.

– Оденьте моего сына! Принесите мне перстень. Заколите телёнка. Поставьте шатёр.

Слуги мгновенно разбегаются в разные стороны исполнять поручения хозяина. Сын стоит в полной растерянности. Он не верит своим ушам.

– Но, папа… – снова начинает он. – Ты же не знаешь, что я сделал. Я осквернил себя. Пожалуйста, прости меня и…

Отец осторожно приподнимает указательным пальцем подбородок сына и смотрит ему прямо в глаза. Смахивает слезу с его щеки. Его глаза говорят красноречивее всяких слов. Они говорят всё то, что так нужно было услышать блудному сыну, вернувшемуся домой.

– Ты, сын мой, по-прежнему мой сын. – Отец отбрасывает сбившуюся прядь волос с его глаз. – Ты был мёртв, а теперь ожил. И все грехи твои уже прощены. (8)

Ничто не исключается. Исключений нет