В полдень, у ратуши...

Как отнеслись «сыны и внуки» к этому завещанию? Нацисты, считавшие себя его «духовными наследниками», попытались превратить принцип «железом и кровью» в главный стержень своей захватнической политики, они украсили свастикой знамя Германии, провозгласив ее «тысячелетним рейхом». Чем это кончилось, мы знаем. Мы знаем, что и сегодня неонацисты в Федеративной республике объявляют себя наследниками Бисмарка, развивая его тезис «единой Германии». Но, может быть, не все знают, что в ФРГ живут внуки и правнуки «великого юнкера». Председатель «экономического совета» ХДС Филипп фон Бисмарк верно служит интересам военно-промышленного комплекса. Руле Бисмарк стал коммунистом. И в этом не просто неожиданный поворот судьбы, а сама диалектика общественного развития в послевоенной Западной Германии. Одни оглядываются на вчерашний день, цепляются за ржавые доспехи и пыльные пьедесталы поверженных завоевателей. Другие смотрят в будущее, борются за мир, демократию и прогресс.

Но сперва о тех, кто пытается двигаться вперед на лошади, скачущей назад.

* * *

Огромная фигура гранитного Бисмарка возвышается над кущами деревьев. Он стоит в парке, на холме, откуда хорошо видна панорама Гамбургского порта. Осуждающий взор «железного канцлера» устремлен на Сан-Паули. Между памятником грозному политику, словно олицетворяющим сами устои буржуазной добропорядочности, и знаменитым увеселительным кварталом проходит невидимая грань, разделяющая два мира. По эту сторону живут благопристойно: ходят в церковь, носят галстуки и вечерние туалеты, прилежно платят налоги, гуляют с собаками и ложатся спать в половине десятого. По ту — перестают следить за приличиями: устраивают потасовки в пивных, толкутся во «дворах знакомств», смакуют новинки «порнорынка» и не стесняются в выражениях. Оба мира прекрасно сосуществуют. Более того, один просто невозможно представить себе без другого. Ведь в буржуазном обществе всегда было две морали: одна для благочестивых обывателей, другая для тех, кто считает, что за пределами его «крепости» дозволено все.

Обывательская психология во все времена помогала мракобесам в достижении их политических целей. В тридцатые годы лозунг нацистов об очищении германской расы превратил многих немцев в слепых солдат «тысячелетнего рейха». В нынешней ФРГ на обывателя делают ставку неонацисты.

Что такое современный обыватель в ФРГ? Образ его, к сожалению, давно уже потерял свои чисто внешние атрибуты, сложившиеся во времена средневекового романа. Литературный бюргер в ночном колпаке и шлафроке в противовес нынешнему даже вызывает некоторые симпатии. Сегодняшний мещанин куда опаснее хотя бы потому, что далеко не всегда скуден духом: следит за новинками литературы и искусства, стремится приобщиться к техническому прогрессу. Выдает его лишь образ мышления — безграничное равнодушие ко всему, кроме собственной персоны. Он равнодушен к настоящему — к судьбам безработных, бездомных, иностранных рабочих и преследуемых за убеждения. И наконец, он равнодушен к будущему — уклоняется от участия в движении общественных сил за мир, против угрозы ядерной войны. Но хуже всего, что своим равнодушием он заражает молодежь. Отравленные бациллами обывательской психологии, разочарованные равнодушием к своим проблемам, молодые парни нередко становятся легкой добычей новых «крысоловов».

Ежегодные отчеты Федерального ведомства по охране конституции о деятельности правых и левых экстремистов (на Западе любят валить и тех и других в одну кучу) авторитетно утверждают: неонацизм на представляет опасности для западно-германской демократии. Почему? Приводятся доводы: влияние ИДИ, единственном из неонацистских партий, допущенной к участию в общефедеральных и земельных парламентских выборах, заметно укало; численность правоэкстремистских организаций, достигнув пика в 1917 году, сокращается. Акции правых с применением насилия хотя и участились, но без труда контролируется органами охраны порядка. Так ли это?

До памятных дней осенних гуляний в Мюнхене в 1980 году многие в ФРГ верили в эту сказку.

— Неонацисты? Мальчишки! Кто из ребят откажет себе в удовольствии пощеголять в пыльном отцовском мундире?

— Даже если это мундир эсэсовца?

— Подумаешь! Ну, пошумят! Ну, повыбивают стекла у какого-нибудь ювелира! Ну, понапишут на стенах всякой ерунды!

— Лозунги доктора Геббельса вы считаете ерундой? Ведь это же призывы к насилию! Не хватит ли с нас свастики и концлагерей?

— Ах, бросьте! Не повторяйте чужих фраз! О нас, немцах, пишут столько несправедливостей. Но нельзя же все слепо принимать на веру!

У сапога «железного канцлера»

Этот диалог я услышал в поезде гамбургского метро. Одним из собеседников был местный антифашист, сопровождавший меня в поездках по городу, другим — пожилой господин, вслух возмущавшийся сообщением в газете «Моргенпост», где осуждалась недавняя вылазка неонацистов у памятника Бисмарку. С его точки зрения, демонстрация молодчиков в черных куртках со свастикой на рукавах, зверски избивших молодую супружескую пару, была всего-навсего «детской шалостью».