В сердце тьмы

А потом они наткнулись на тропу. Широкий, вытоптанный в снегу тракт со следами многих людей.

Драккайнен вдруг остановился, вскочил ногами на седло и оглянулся.

— С коней, — прошипел. — В сторону, в глубокий снег. Коней вниз, спрятаться в сугробы! Исчезаем!

Через несколько минут по равнине проехал огромный угловатый фургон на обитых железом колесах, ощетинившийся стальными шипами. Его тащили десятки людей в рваных кафтанах и остатках мехов: тянули, впрягшись в дышла, подталкивали спицы колес и толкали, падая и подымаясь.

Борта фургонов украшали цветные, хоть и довольно мрачные, примитивные рисунки, изображавшие змеев, пожирающих солнце, и два полумесяца.

Сидящий на ко́злах возница был укутан в косматую шубу; его голова обернута клетчатым шарфом, наружу торчала только крысиная мордочка. Он держал кнут из многих ремней, на кончике каждого — привешено грузило.

За повозкой маршировало несколько крабов, потом ехала пара всадников в ладных, хотя и подржавевших сложносоставных доспехах, другие держали совершенно лишние здесь турнирные копья.

Конвой прошел, и наступила тишина, прерываемая лишь карканьем ворон.

Прошло еще немного времени, прежде чем они осторожно выгреблись из-под снега. Грунф вывел из-за пригорка замерзших, сердитых коней в покрытых снегом попонах.

— Что это было?! — спросил Грюнальди с возмущением.

— Так станет выглядеть мир, если мы проиграем, — безжалостно пояснил Драккайнен. — Кажется, наш чародей как раз вернулся домой. По крайней мере, я на это надеюсь.

Они свернули и стали взбираться между скалами к подножию горы.

— Сейчас мы сокращаем дорогу, — рассказывал Вуко. — Тут, за горой, есть нечто, что он называет Музыкальным Адом. Там был Сад Наслаждений. Его непросто описать, но таким образом Деющие изменяют Змеев в то, с чем вы столкнулись. Страдание и наслаждение попеременно. А теперь мы разделимся.

Драккайнен отломил сухую ветку и оторвал от нее несколько палочек, а с конца двух стянул зубами кору, оставив голые кончики.

— Те, кто вытянет без коры, идут с лошадьми туда, на север, примерно на тысячу шагов. Найдете пустое, укромное место и спрячетесь. Огня не разводить. Ждать. Это может затянуться на несколько дней. Если мы приближаемся бегом, словно за нами гонятся демоны, готовьте коней. Это значит, что демоны гонятся. Тяните палочки.

Выставил к ним кулак с зажатыми кончиками палочек. Они тянули одновременно.

— Спалле и Варфнир остаются с лошадьми, — кивнул Драккайнен.

— Снова! — рявкнул разъяренно Спалле. — Раньше подвернутая нога, теперь — палочка!

— Не жалуйся, — ответил Вуко. — Тут нет работы худшей или лучшей. Любая одинаково паршива. Берите оружие и веревки. Нас ждет подъем.

Снег сделался гуще.

— О Тененбаум, о Тененбаум, та да ти, да, да, да, да, — мрачно пропел Вуко, распутывая бухту веревки.

Спалле и Варфнир отвели коней, что-то бормоча себе под нос, и уже через несколько шагов словно утонули в снегу, как духи метели.

— Поднимаемся по очереди. Первый останавливается на конце веревки и страхует того, кто внизу. Те, что внизу, следят с луками, чтобы никто не увидел. И так по очереди. Пока иду первым. Это не слишком сложный склон.

х х х

Крепость, называемая Шипом, вращалась с грохотом, меся снежную метель, вращая косами, покачивая веерами и режа воздух колесами. Чувствовалось, как от нее веет ветер.

— Что это? — выдохнул Грюнальди с неописуемым ужасом. — Что это вообще такое?

— Двор колдуна, — сказал Вуко мрачно, раскладывая на снегу толстую шкуру и ложась на живот. Копье в футляре положил рядом. — Почему бы ему не взять и не смазать все чуток, а то и оглохнуть можно. Человече, не торчите на фоне неба. Найдите себе удобные, тихие местечка с хорошим обзором, луки — наготове. Ваша работа состоит в том, чтобы мне никто не мешал. Хорошенько укройтесь и выпейте по глотку вот этого. Осторожно. Может обжечь.

— Что это? — просипел Грюнальди.

— Сливовица. Наилучшая. Далматинская. А теперь приготовьтесь к долгому ожиданию.

— Он в этом живет? Где?

— Это укладывается, как он захочет. Это Деющий. Я ведь говорил вам.

— Откуда нам было знать, что все это правда? Всегда ж чуток придумывают, чтобы звучало интереснее.

— Чему тут, piczku materinu, быть интереснее? Трёхнулся совсем?

х х х

Ждали.

Мороз пробирал до мозга костей, но по крайней мере их присыпал толстый слой снега.

— Не засыпайте, perkele, а то не проснетесь!

х х х

Это тянулось несколько часов — часов бесконечных. Они лежали, укутанные в меховую одежду и прикрытые маскирующими комбинезонами, но холод запускал вездесущие щупальца к пальцам ног и к шеям. К тому же на скальной полке, где они притаились, дул ветер. Причем люто.

Но через пару часов что-то начало происходить. Сначала стало видно идущих отовсюду Людей Змеев. Маленьких с вершины, словно мураши, шагающих длинными шеренгами, как вращающийся железный за́мок был муравейником, куда они тащили сосновые иглы.

Сходились они с полчаса и в конце концов создали на безопасном расстоянии от за́мка буро-черный полумесяц голов, будто кто-то просыпал на снег горсть мака.