В широком прокате

– Как вы можете предполагать такое? – с деланным возмущением ответила я. – Хотя, может, и подкупили. Поди выясни теперь правду, – я усмехнулась. – Нет, я говорю о кинокарьере в целом. Что это, если не банальное везение? Обстоятельства сложились удачно, я встретила нескольких людей, поверивших в меня, фильмы с моим участием не провалились в прокате – вот и все составляющие этого успеха. Мне оставалось только упорно работать.

– А как же ваш талант?

– А что талант? Скольким актёрам, гораздо более талантливым, не удаётся пробиться? Скольким приходится довольствоваться, в лучшем случае, одинаковыми ролями в сериалах про докторов или полицейских? Сколько из них сдаются и становятся барменами или продавцами?

– Правда, что вы работали кассиром в магазине хозяйственных товаров, когда получили свою первую крупную роль? – вдруг спросил Гарри. – Или это было придумано для эффектного заголовка в таблоидах?

– Хотелось бы мне, чтобы это было мифом, сочинённым для прессы. Хотелось бы мне родиться в обеспеченной семье и никогда не знать проблем с финансами. Вы ведь из киношной среды и знаете, как это бывает, хоть вы и не актёр. Ты ходишь на десятки прослушиваний, после которых тебе почти никто не перезванивает. Получаешь копейки за роли в эпизодах (и это в лучшем случае). Едва сводишь концы с концами. В Лос-Анджелесе, наверное, каждый третий актёр так живёт. В итоге приходится подрабатывать в каком-нибудь прозаичном месте. Мне казалось, что стоять за кассой в девятнадцать лет – это куда ни шло. Тяжелее всего было продолжать верить, что однажды я всё-таки выиграю в эту актёрскую лотерею.

– Но вы выиграли.

– Да. Когда мне позвонила продюсер Лора Максвелл и сообщила, что они решили взять меня на роль аферистки Хэллоуэй в «Стальном сердце», я расплакалась прямо в трубку. Ей пришлось несколько минут меня успокаивать.

– А как же ваша семья? Родители поддерживали вас?

– Мама с папой развелись, когда мне было пять, а брату Дэну восемь. У отца появилась другая семья, но он помогал нам. Мы часто виделись. Однако папа никогда не относился всерьёз к моим амбициям.

– Сейчас он, наверное, поменял своё мнение.

– Да уж, сейчас – да, – хмыкнула я. – А мама с Дэном всегда в меня верили. Когда я в семнадцать решила уехать из Спрингфилда в Лос-Анджелес, чтобы заняться покорением Голливуда, мама взбунтовалась поначалу. Но я умею быть настойчивой, когда нужно, и она поддалась. Они с братом периодически присылали небольшие суммы, столько, сколько могли. Эти переводы, работа в магазине, редкие роли – так мне и удавалось держаться на плаву.

Гарри смотрел куда-то в сторону и легонько потирал большим пальцем свой заострённый, гладко выбритый подбородок.

– Теперь ваша очередь, – прожурчала я.

– Что? – парень вышел из задумчивости.

– Ваша очередь рассказывать историю о том, как вы попали в кино. Как вообще становятся скриптами? И было ли это вашей мечтой?

– А давайте я поведаю вам историю в следующий раз, когда мы снова столкнёмся в этом нашем убежище? – он, быстро хлопнув себя по коленям, резво встал и схватил свою книгу.

– Нет, – тоже подскочила я, – это нечестно.

– Зато интригующе, – он повёл плечами. – Представьте, с каким нетерпением мы с вами будем ждать этой встречи. По-моему, так интереснее.

– Вы негодяй, – я и опомниться не успела, как Гарри поспешно унёсся прочь из библиотеки, подмигнув мне напоследок. – Эй, серьёзно, куда вы?

Я стояла посреди комнаты, пялилась на дверь и улыбалась, впервые так искренне за эти дни. Незаметно для самой себя благодаря парню, которого едва знала, я на время отвлеклась от всего, что некоторое время не давало покоя моей душе.

Сколько ещё забавных, занимательных, милых, глубоких, неординарных или эксцентричных персон было среди заложников? Сколько из них откроются мне с новой стороны, пока мы находимся в плену? Станет ли кто-нибудь из них моим новым другом? И, главное, сохраню ли я прежних друзей?

***

После ужина меня снова стошнило. Дьявольски болела и кружилась голова, и я думала сползать в медчасть, чтобы вновь принять что-нибудь от токсикоза.

Но, пока я собиралась с силами, в номер неожиданно заглянула Питерс. Она мягко приоткрыла дверь и низким, густым голосом прогудела в щель:

– «Эй, Луи, вставай. Дай мне пончик с желе. Я же похудею!»11

Меня сразу же обдало тёплым чувством восторга за то, что начать примирение подруга решила фразой из нашего с ней любимого мультика из детства.

– Не говори мне о еде, иначе я прямо сейчас умру, – сквозь улыбку выдавила я.

Джен вошла, осторожно приблизилась к постели и пригнездилась у моих ног. На лице читалось обнажённое сочувствие.

– Вот, – она протянула мне оранжевый пузырёк с несколькими пилюлями внутри, – я зашла к твоей докторше, чтобы узнать, как ты, и она передала тебе это.

Я запила пару таблеток водой.

– Ты интересовалась моим состоянием у Карен?

– Не могла же я спросить об этом у тебя.

– Действительно, – я легонько толкнула её коленом в спину.

– Вид у тебя, как… – Питерс запнулась.

– Как у кого?

– Скажем прямо, как у беременной, – она поджала губы.