В стороне от туристских дорог

В три часа ночи все поднялись на молитву и через час вышли в следующую деревню — Малясандра. Этот день, как две капли воды, походил на предыдущий.

В конце дня я пришел к Винобе попрощаться, поблагодарил его за беседы и приглашение, объяснив еще раз причину отказа. Виноба сказал, что будет рад, если я снова приеду к нему, и подарил мне свою брошюру «Сарводайа и коммунизм». (В ней на том основании, что марксизм по-разному, в зависимости от конкретных условий, применялся в России и других странах, выражалась надежда, что индийские коммунисты учтут традиции своей страны, в том числе принцип ахимсы — «ненасилия», и тогда «коммунизм станет ненасильственным» и будет частью движения к сарводайа.)

Добираясь до ближайшей железнодорожной станции, я продолжал думать о Винобе и его движении. Преданность Винобы идее бхудан и его самопожертвование поразительны. И все же это движение не может помочь разрешению аграрного вопроса в Индии. После завершения аграрных реформ земельные пожертвования почти прекратились: если на 31 декабря 1956 года Виноба собрал, по официальным данным, 4265 тыс. акров земли, то к 30 ноября 1959 года количество собранной земли возросло лишь до 4410 тыс. акров.

Более того, земельные пожертвования, собранные Винобой, не смогли сколько-нибудь заметно облегчить положение многих миллионов безземельных крестьян — на 30 ноября 1959 года была распределена всего 841 тысяча акров. Бихарская газета «Раштрвачи» как-то писала: «С начала движения бхудан в Бихаре прошло около полутора лет. В течение этого периода Виноба-джи обошел почти все округа. Было объявлено, что он получил 1,8 млн. акров земли. Но она либо не является пахотной, либо пожертвована людьми, которые не имели на это законного права. Поэтому такая земля не может никоим образом помочь разрешению земельной проблемы».

Сам Виноба признавал, что ему известны многочисленные случаи даров несуществующих земель. Однажды работники бхудан отправились распределять участок земли в пятьсот акров, пожертвованный одним помещиком в Телингане, но не смогли найти и следа этой земли.

Не получило широкого развития и движение грамдан: к концу 1959 года деревень, жители которых согласились с принципом владения землей всей деревней, было 4565.

Именно бесперспективность движения бхудан побудила Винобу изобрести «новейшие» формы движения: сампаттидан, о которой уже упоминалось, буддхидан («пожертвование профессиональных знаний»), шрамадан («пожертвование труда»), дживандам («пожертвование жизни»).

Движение бхудан, не разрешая земельной проблемы, вселяет иллюзии в то, что сбудутся вековечные чаяния крестьян о земле, и отвлекает их от борьбы. Поэтому независимо от добрых намерений самого Винобы возглавляемое им движение объективно наносит вред индийскому народу.

ПЯТЬСОТ ЛЕТ СПУСТЯ

В 1466 году из Твери отплыл с товарами на Восток купец Афанасий Никитин. Мы не знаем, сколько ему было лет и была ли у него семья; не знаем и многого другого из биографии этого отважного человека. Но известно, что после ряда злоключений в пути (в низовьях Волги Никитина ограбили, на Каспии он едва избежал кораблекрушения и т. п.) он пересек весь Иран с севера на юг, на утлом суденышке переплыл Аравийское море и весной 1469 года достиг берегов Индии. Это случилось еще до того, как португальский мореплаватель Васко да Гама «открыл» морской путь в Индию[2]

, а генуэзец Колумб — Америку.

Первый индийский город, который увидел Никитин, был Камбай (ныне Камбей), в то время один из важнейших городов Гуджарата. Никитин так описывает этот город: «Камбай — пристань всему Индийскому (Аравийскому) морю, и товар в нем, все делают алачи (род ткани), да пестряди (ткань из пестрых ниток), да киндяки (набойчатая ткань), да делают краску индиго; в нем же родится лакх (лек), сердолик и соль».

Никитин поплыл вдоль побережья Индостана на юг, высадился в Чауле, отправился в глубь страны и в сентябре 1469 года добрался до Бидара — столицы государства Бахмамиев. После распада державы делийских султанов на рубеже XIV–XV веков оно было самым могущественным мусульманским государством Индии.

Бидар, по описанию Никитина, был великим городом, и людей в нем жило много. «В султанов дворец ведет семеро ворот, а в воротах сидит по сто сторожей, да по сто писцов — кафиров: одни записывают, кто войдет, другие — кто выйдет; чужестранцев же во дворец не пускают. А дворец его очень красив, всюду резьба да золото, и последний камень вырезан и очень красиво расписан золотом; да во дворце же резные сосуды». Но наблюдательный путешественник за этой восточной помпезностью сумел увидеть, в какой нищете живет простой народ, и отметил: «Земля весьма многолюдна: сельские люди очень бедны, а бояре богаты и роскошны».

Открытая русская душа и искренние симпатии к индийскому народу снискали Никитину дружбу многих индийцев. Они не стали «таиться ни в чем, ни в еде, ни в торговле, ни в молитве, ни в иных вещах, жен своих также не скрывали».