В стороне от туристских дорог

Отправляюсь автобусом по шоссейной дороге, соединяющей Хайдарабад с Шолапуром — городом текстильщиков, вошедшим в историю после восстания в 1930 году. В тот год 8 мая полиция открыла огонь по участникам антианглийской демонстрации. Пятеро убитых, более ста раненых, в том числе много детей, — за этот «подвиг» полицейские удостоились поздравительной телеграммы английского вице-короля. Но на этот раз телеграмма не опоздала, как это чаще всего случается, а пришла преждевременно. Шолапурские рабочие подняли восстание и установили в городе революционную власть, которая продержалась неделю. Восстание было подавлено, но оно вызвало движение солидарности в различных районах Индии.

Коротаю время в пути, беседуя с. шофером. Он рассказывает, что 400 тыс. рабочих автодорожного транспорта — один из наиболее эксплуатируемых отрядов индийского рабочего класса. Рабочая неделя длится 54 часа, а зарплата — всего от 40 до 60 рупий. Эта сумма слишком мала, чтобы содержать семью. Нет никакой уверенности в завтрашнем дне, социальное страхование отсутствует, к тому же многие рабочие даже после десятка лет службы считаются «временными». Но сейчас организованность рабочих растет: созданы две национальные федерации моторного транспорта; одна объединяет работников частного, а вторая — государственного автотранспорта. Рост забастовочного движения уже заставил назначить несколько комиссий для обследования положения рабочих.

Но вот сотня километров позади. Проехали город Захирабад, похожий на сотни других индийских городов. С магистрального шоссе сворачиваем вправо. У поворота — барачного типа дом с вывеской «Королевский отель», но меня уже не удивляют пышные названия самых убогих индийских гостиниц.

Последние десятки километров напряженно жду, когда же покажется Бидар. Может быть, поэтому я и не заметил, как автобус въехал в улицу небольшого городка. Оказалось, что это и есть Бидар. На одной из улиц — здание медресе (духовного училища), которое считается индийскими историками самым значительным архитектурным сооружением султанской династии, правившей в то время, когда в Бидаре жил Афанасий Никитин, Строилось здание на средства Махмуд Гаван Мелик ат-Туджара (Никитин называет его «Меликтучар боярин») — первого сановника бахманийского султана. Он указывает, что во время только одного похода под предводительством Махмуд Гавана были взяты два города, пленены семь князей и разграблена их казна, «а другого товара его рать захватила без числа». Далее Никитин рассказывает, что три других военачальника взяли три больших города и «каменья всякого дорогого огромное количество, и все то каменье, да яхонты, да алмазы скупили для Меликтучара; он запретил мастерам продавать их купцам, которые пришли в Бидар…». Почему бы Махмуд Гавану, в руки которого попала такая добыча, и не воздвигнуть здание медресе для увековечения памяти о себе?

В трехэтажном здании медресе размещалась библиотека, содержавшая богатую коллекцию рукописей, лекционные залы и мечеть, а также жилые, помещения для преподавателей и студентов. Изящные минареты, из которых сохранился только один, были украшены великолепным орнаментом. Строительство медресе было закончено в 1472 году, т. е. в год отъезда Никитина из Индии.

После захвата Бидара войсками индусских князей здание медресе использовалось… под пороховой склад. Не удивительно, что большая часть его была разрушена при взрыве. Недавно были проведены восстановительные работы, и зданию постарались придать первоначальный вид.

Большое сходство медресе с обсерваторией Улуг Бека в узбекском городе Самарканде наводит на мысль, что медресе в Бидаре строилось также по проекту персидско-таджикских архитекторов.

На окраине Бидара — полуразрушенные крепостные стены, которые и сейчас производят внушительное впечатление. Река, омывающая подножие стен, делала их когда-то неприступными. На одной из стен крепости — огромная пушка, но, очевидно, во времена Никитина ее не было, так как пушки чугунного литья появились столетием позже. В восточную часть крепости, где был «султанов двор», ведут трое ворот (раньше их было семь), и там руины нескольких дворцов.

Сторож, охранявший эти памятники архитектуры, с удовольствием вооружился длинной пищалью времен Афанасия Никитина, встал у старых пушечных ядер и сфотографировался на фоне развалин дворца, поразившего своим великолепием Афанасия Никитина. Рядом с развалинами — колонны реставрированной мечети. Мечеть имеет девятнадцать арочных входов, внутри — восемьдесят круглых колонн, поддерживающих своды, а на крыше — восемьдесят четыре небольших купола.

Лучше других зданий в Бидарской крепости сохранился Цветной дворец, предназначенный для иностранных гостей и построенный шахом Али Баридом, правившим в Бидаре в 1542–1579 годах. Поражает своими размерами гробница этого шаха вблизи города.