В тени двух богов

– Разве ты еще не определился с преемником? – решил прощупать почву осторожный Сервиан. – Я слышал о молодом Марке Анние. Его прадед Анний Вер – человек известный, был, как и я трижды консулом. Конечно, Марк достойный кандидат…

Адриан, плотнее запахнул пурпурную тогу, боясь, что собеседник где-нибудь узрит пятна крови. Самовлюбленный, коварный, обаятельный, умный и артистичный – он обладал всеми качества, чтобы стать великим. Жизнь часто казалась ему игрой, забавной шарадой, которую можно подбросить сопернику. Потом отойти в сторонку и понаблюдать, как тот будет ее решать.

Такую загадку он недавно подбросил юному Марку Веру, о котором говорил Сервиан. Он подослал к нему молодых рабов, а сам наблюдал из укрытия. Поведение юноши, честно говоря, вызвало у него разные, противоречивые мысли.

Марк оказался стойким перед искушением, он не сдался и, если бы не предательство тела, пожалуй бы, справил с собой. Но все-таки, Август, высшее лицо империи, должен полностью владеть своими эмоциями. Император не может кричать, когда ужасно больно, он не может плакать, когда грустно. Цезарь должен быть таким как он, Адриан, который затаил в себе боль от утраты Антиноя и не подает виду.

Он, Адриан, знает, что очень много его противников из Сената и простых зевак получили бы удовольствие от вида его мучений. Им хочется мести, им хочется удовлетворения, ведь они вынуждены подчиняться приказам, которые могут показаться несправедливыми и жестокими. Но что знает толпа? Что знает римский народ, погрязший в удовольствиях? И как же не насладиться горем цезаря, который обрушивает горе на головы других?

Они не понимают, что он причиняет страдания не из прихоти капризного правителя, вроде Домициана или Калигулы. Его твердая рука выражает волю государства, ту жестокую необходимость, которая спасает всех в конечном итоге.

– Однако мы еще не присели. Прошу! – Адриан пригласил Сервиана опуститься на локоть, как выражались тогда, когда предлагали возлечь на ложе. – Думаю, эта сигма23 будет удобна. Итак, о Марке. Да, ты прав, я его отличаю. Но известность и знатность, не являются свидетельством того, что мальчик справится. Звезды, покровительствующие Риму, подсказывают другое.

– Кого же ты имеешь в виду, великий цезарь?

Массивное лицо Сервиана застыло. Он решил, что именно сейчас услышит великую тайну императора и замыслы Адриана, о которых он ни с кем и ни разу не обмолвился, обретут зримые очертания.

Мысли, которые обрушились на Сервиана, заставляли нервничать.

Он, известный сенатор, был близким родственником императора, и выбор мог пасть на него. Его внук Гней Педаний Фуск тоже мог стать достойным преемником, поскольку Марк еще молод, у него неокрепшая душа. К тому же, Педаний является единственным мужским отпрыском, так или иначе связанным с семьей Адриана.

Ведь кто такой Марк? Всего лишь дальний родственник императрицы Сабины, в хитросплетениях родства которой, никто не может разобраться. И кроме всего прочего, Сервиану донесли близкие друзья как на одном из пиршеств в узком кругу, Адриан задал вопрос о возможных преемниках, попросив обозначить десять подходящих кандидатов. Но при этом цезарь допустил важное замечание: он предложил назвать из десятерых только девять, ибо фамилия десятого ему известна. Это Луций Сервиан.

Вот так! Император сам выбрал его! Конечно, прошло уже время и он, Луций Юлий Урс Сервиан, не готов взвалить на себя тяжкий груз управления огромной империей. Но вот Педаний? Тот смог бы.

Крупное, мясистое лицо Луция Сервиана побагровело от волнения.

Адриан принял от раба кубок с вином, глотнул, перевел взгляд на собеседника. Он как будто игрался с консулом в известные одному ему игры.

– Я подумываю о твоем внуке, – заметил Адриан. – Он молод, но уже показал себя с хорошей стороны. Не занимал больших постов, чтобы отточить мастерство в управлении, но это дело поправимое. Что ты думаешь, Луций?

– Полностью одобряю твой выбор, великий император! Полностью! Мой внук и твой племянник, самая лучшая кандидатура, если говорить о преемнике. Но мы все надеемся лицезреть тебя еще не один год. Да ниспошлют боги тебе долголетие!

– Благодарю! – удовлетворенно кивнул Адриан. – Передай племяннику, что я всегда рад его видеть здесь, в Тибуре. Пусть Педаний приезжает без церемоний, как близкий мне человек. Нам будет, о чем побеседовать, гуляя в благодатной тени. Итак, – продолжил он, меняя тему, – что говорят обо мне в Риме?

– Все обсуждают твою недавнюю шутку, цезарь.

– Это, какую? У меня их много. Знаешь ли ты, что я опубликовал свои стихи от имени вольноотпущенника Флегонта? Весь Рим восхищался бывшим рабом, а это был я, император Адриан. Конечно, нашлись и ругатели, думаю, завистники. Я их запомнил. Потом пришлось поведать публике о настоящем авторе.

– Представляю физиономии критиков, – хмыкнул Сервиан. – Нет, Цезарь, я не читал ваши стихи. К сожалению, мало интересуюсь литературой.

– А надо бы! – недовольно попенял Адриан девяностолетнему собеседнику. – Так что за шутка?