В тени экватора

«Бабах!» – издало громкий хлопок упавшее в воду тело незадачливого вояки, и коричневые брызги с ног до головы окатили и его, и ближайших к нему зевак. Пигмей отчаянно забарахтался в липкой жиже, размахивая всеми конечностями, пытаясь вскочить на ноги. Но всякий раз громко шлепался назад под новый взрыв хохота, выписывая ногами замысловатые кренделя, словно новичок, впервые надевший коньки и вышедший на гладкий лед. Тут роль льда играла скользкая грязь, мешавшая торопившемуся принять вертикальное положение карлику удержать равновесие.

– Ладно, поигрался, и будя! – с серьезным видом изрек Михаил и проворно выхватил из цепких рук Авала боевой нож. Тщательно обтер оружие пучком сорванной травы и по-молодецки вложил в ножны. – Одного раза мало, чтоб усвоить, а, брат Авал? Обязательно надо по нескольку раз ножиком помахать?

– Прости, большой брат! – взмолился карлик, оставаясь валяться в грязной жиже. – Бес попутал! Я теперь вижу, что тебя послал сам бог наш Дженги! Прости!

– Давай вставай, а то еще простудишься ненароком! – пытаясь скрыть ядовитую улыбку, велел Кремнев.

– Брат, ты простил меня? – принялся канючить Авал, медленно поднимаясь из лужи, с трудом удерживая равновесие и попутно счищая руками налипшие на тело и конечности толстые пласты грязи.

– Да я и не сердился особо! Я же сам попросил опробовать на мне ножик. Ты с задачей справился. Все, концерт окончен, вставай и иди, живо умойся!

Возбужденные жители леса, с величайшим интересом наблюдавшие картину с нападением на старшего белого брата, теперь в мельчайших подробностях обсуждали неудачную атаку, разбившись на мелкие группы по пять-шесть человек. Ничего подобного никто из пигмеев еще ни разу не видел.

– Все, мои дорогие товарищи бала, сегодняшний праздник завершен, доедайте, допивайте, и по домам. Баха, ты где заночуешь? У кого остановишься? – Вопрос Михаила так и повис в воздухе без ответа. Пигмеи дружно сделали вид, что не расслышали последних слов переводчика. – Баха, где ты заночуешь? – на пару тонов интенсивнее справился лейтенант.

– Я… я… – замялся предатель, растерянно оглядываясь по сторонам, ожидая, что кто-нибудь из земляков все же решится предложить свою помощь. Но пигмеи как ни в чем не бывало продолжали уплетать жареную свинину, запивая ее водой, смешанной с медом диких пчел.

– Хорошо, пойдешь ко мне! – как можно громче объявил Кремнев, оглядев с высоты роста лесных малышей. Но ни один из них не повел и ухом, демонстрируя своим видом, что это их не касается. Лишь лесная красавица Хама, скоропалительная супруга лейтенанта, отделилась от веселящейся толпы и засеменила к своему мужу маленькими торопливыми шажками.

– О, Ми-ша! – взмолилась юная пигмейка. – Пусть Баха ночует в другом месте! Зачем он нам после того, как его так при всех опозорили?

– Что значит «зачем»? Раз его никто не желает видеть у себя в гостях, я приглашаю его к себе на ночь.

– Но он же предатель! – топнула в гневе маленькой ножкой пигмейка. – Ему не место там, где живет посланник Дженги!

– Послушай меня, Хама, очень внимательно послушай и запомни раз и навсегда: здесь я решаю, кто и когда станет у меня ночевать! В своем доме я хозяин! – На последнем слове переводчик сделал особо интенсивный нажим. – Тебе ясно?

– Да, мой господин! – чуть не плача, ответила девушка, едва не до крови прикусив от досады пухлые губки. – Я все поняла!

– Никаких господинов! Ты что, забыла?

– Да, товарищ Ми-ша! – с грустью в голосе исправилась Хама. – А как же мы с Талой станем тебя любить сегодня? Твой гость может все услышать, это не совсем правильно. Он лишний!

– Хама, при чем тут любить?

– Раз ты наш муж, то мы должны спать вместе и… – лукаво взглянула девушка на Михаила снизу вверх.

– Иди готовь постель гостю! – почти выкрикнул Кремнев.

Хама не стала дожидаться второго раза, а бегом припустила к дому, не забывая при этом поигрывать перезревшими ягодицами, зная, что муж обязательно оценит их красоту.

Распрощавшись с пигмеями, Михаил кивком пригласил Баху следовать за ним:

– Завтра, как рассветет, пойдешь назад, к лонгам. Продукты мы тебе выделим. Я тебя немного провожу, есть кое-какие мысли.

– Хорошо, товарищ Миша, – покорно согласился балаец, – надо гораздо раньше выходить, чтоб к полудню быть у ручья Тванг, иначе туда придут на водопой антилопы.

– А при чем тут антилопы?

– Их в это время крокодилы караулят, можно запросто угодить им на обед. Необходимо до прихода антилоп переправиться.

– Ладно, поступай как знаешь.

Так за разговором они и дошли до хижины переводчика. Михаил включил карманный фонарик и пригласил Баху проследовать вовнутрь. Новоиспеченные жены лейтенанта разостлали в дальнем углу жилья на ворохе свежесрезанной травы две шкуры бородавочников, третью приготовили как одеяло. И обе голенькие растянулись сверху, призывно покачивая открытыми бедрами. Для Бахи же сгребли в одну кучу вчерашний мох и в таком виде кинули его возле входа.

– Это что такое? – недовольно повысил голос Кремнев. – Это ваше хваленое балайское гостеприимство? Почему гостю постелили возле двери? Он что, на голом мху спать будет?