В тени экватора

Первым Кремнева учуяли проснувшиеся собаки, они с дружным лаем бросились на переводчика, но, признав в нем своего, завиляли хвостами и, довольные, принялись обнюхивать охотничьи трофеи. В одночасье вокруг переводчика образовалась толпа из улюлюкающих и приплясывающих пигмеев.

– Ми-ша! Ми-ша! – послышался истошный женский голос, пытающийся перекричать людской гул. – Это я, Хама! Миша!

– Ми-ша! Это я, Тала! – донесся еще один надрывный крик.

– Так, внимание! Товарищи пигмеи! – Переводчик попытался остановить нарастающий шум, вызванный бурной радостью по поводу удачной охоты лейтенанта. «Бах! Бах!» – Он выстрелил два раза в воздух из пистолета. Толпа замерла, и пигмеи настороженно подняли головы с лицами, на которых еще не успели сойти счастливые улыбки. – Товарищи, это свежее мясо! Вчерашнее отдайте собакам! Где Апомба?

– Я здесь! – спешил к нему седобородый балаец.

– Ми-ша! Ми-ша! – следом за ним гуськом торопились заплаканные жены.

– Апомба, это свежее мясо! Пожарьте и накормите людей! А что ты такой суровый? – обратился к старику Михаил, взглянув на каменное лицо запыхавшегося балайца. – Что произошло?

– Он считает, что ты убежал вместе с Бахой, – едва сдерживая слезы, выпалила подбежавшая следом Хама.

– Да! Апомба сказал, что ты бросил пигмеев и вместе с Бахой ушел к лонгам! – подтвердила зареванная Тала, протиснувшись сквозь строй человеческих тел, плотной стеной окруживших Кремнева.

– Что за бред? – возмутился Кремнев. – Кому такое в голову могло прийти?

– Вот ему! – ткнула пальцем в мающегося одышкой Апомбу Тала.

– Да, он! – подтвердила ее слова утирающая с лица слезы Хама. – Этот старый сморчок говорит, что мы тебя как жены не устраиваем, поэтому ты, мол, и ушел к лонгам.

– Да, – гневно топнула маленькой ногой Тала, – он всем теперь рассказывает, что мы тебе в постели не угодили! Будто он при этом присутствовал!

– Апомба, это правда? – опешил переводчик.

– Правда, правда! – повысила голос Хама. – Он еще предлагал нам отправиться на твои поиски. Орал, чтоб нас дикие звери съели, если мы тебя не обнаружим.

– Апомба, ну? Что молчишь? – Михаил покосился на пигмея. – Что происходит? Что на тебя нашло?

– А что я должен думать, если Баха ушел, а тебя весь день нет! – неожиданно взорвался седобородый. – Никто не знает, где ты! Вот мы и подумали, что тебе Хама и Тала не угодили! Ты обиделся и покинул нас!

– Не мы, а ты так подумал! – поправил его Бакума, отделившись от толпы. – Товарищ Миша, этот старый пенек так и сказал, мол, жены плохо обращались с посланником Дженги, он и отвернулся от нас. Ушел помогать лонгам.

– Так и сказал? – переспросил Михаил.

– Да, так и сказал! – ответил Бакума.

– Как же так, Апомба? – вперился в него взглядом Кремнев. – Я же утром, когда уходил с Бахой, предупредил, что провожу его до ручья Тванг, а после пойду поохочусь, без добычи не вернусь. Ты что, забыл?

– Не помню! – растерянно произнес Апомба. – Я разве утром тебя видел?

– От ты старый склеротик! Утром я к тебе с Бахой домой зашел! Ты еще указал, где мясо бородавочника спрятано, там, под навесом! Ну, вспомнил?

– Не помню! Я спал!

– Ну ты даешь!

– A-а, так, значит, Ми-ша предупредил тебя, что он вернется? – взвилась Хама и набросилась на старого пигмея с кулаками.

Ее поддержала Тала, которая с искаженным гневом лицом принялась ожесточенно молотить закрывшего руками голову Апомбу маленькими кулачками по голой спине.

Неизвестно, чем бы закончилась эта экзекуция, но тут старому пигмею на помощь пришел Михаил. Он буквально оторвал маленьких фурий от своей жертвы и оттащил их далеко в сторону.

– Достаточно! Вы что, с ума посходили? – едва сдерживал переводчик разошедшихся не на шутку жен.

– Пусти! – ревели разъяренные женщины. – Он полдня нас пугал, что крокодилам скормит! Пусти!

Лейтенант проводил Апомбу до его хижины и вернулся к себе в дом. Там его с нетерпением ждали заботливые жены. Девушки поменяли на полу траву, нарвали для лежанки свежего, пахнущего почему-то лавандой лесного мха и, не скрывая радости, захлопали в ладоши, когда Михаил втиснулся вовнутрь.

– Это мы траву рысс добавили, для запаха, – приподнято сообщила Хама, заметив, что переводчик остановился возле лежака и принюхался. – Тала специально на озеро Мгвене сбегала и нарвала ее. Рысс там хорошо растет!

– Молодцы! – скупо похвалил Кремнев, укладываясь поудобней на лежак. – А в нашем доме вода есть, чтоб умыться с дороги?

– Конечно, милый! – защебетала Тала. – Мы собираем дождевую воду. Хочешь, я озерной принесу?

– Не надо. Давай какая есть!

Девушки выскочили на улицу и вдвоем принесли довольно объемный коричневый кувшин с широким горлом, доверху наполненный прозрачной водой. Тут же нашелся и деревянный ковшик.

– Разреши, я тебе полью! – улыбнулась Хама.

– Что, прямо здесь? В доме? Пошли на улицу!

– Какие у тебя крупные, сильные руки! – восхищенно произнесла Хама, поливая Михаилу на руки. – Какие мощные мышцы! Разреши, я помою тебе ноги?

– Я сам! – отрезал Кремнев, снимая штаны.

После душа Хама подала ему настоящее хлопчатобумажное полотенце.