В тени истории

Я полагаю, что Основной Закон является первой конституцией в мире, которая вообще обращает внимание на партии и отводит им соответствующее конституционное место. Правда, в тексте конституции это занимает гораздо более скромное место, чем в конституционной действительности. По тексту статьи 21 «партии содействуют формированию политической воли народа». В действительности они являются существенными носителями и созидателями этого формирования политической воли, и одновременно представителями государства, а именно во всех его частях и учреждениях: в бундестаге и в федеральном правительстве, в ландтагах и в земельных правительствах, даже в федеральном конституционном суде с его «чёрным» и его «красным» сенатом, но также и в общественных учреждениях и всё более и более в негосударственных объединениях общественного права — повсюду мы снова встречаем партии.

В своей конституционной действительности Федеративная республика является партийным государством. Без партий она не смогла бы функционировать ни одного дня, а с ними она функционирует отлично. Через партии — а сегодня уже практически только через них — снизу вверх текут желания, идеи, одобрения и отрицательные эмоции, требования и протесты; и также через партии — и вновь только через них — течёт государственная политика сверху вниз, в форме законов, постановлений, административных мер, объяснительных или зажигательных речей или агитационных телевизионных программ. Партии являются большим, незаменимым связующим звеном между народом и государством; от их состояния зависит, будет успешной или нет связь демократии и стабильности, к которой стремится Основной закон.

Почти что самое важное, что следует понять, если хотят понять нашу конституционную действительность, то, что эта двойственная роль партий — это нечто новое. Они больше не являются, как ранее, «представителями народа», которым противостоят независимые от партий верхушка государства и государственное управление. Они не могут более не задумываясь критиковать и осуждать в уверенности, что другие уж позаботятся о том, чтобы государству не будет нанесен урон. Они сами должны заботиться о том, чтобы государству не был нанесён ущерб — если они не будут этого делать, это не сделает никто другой. В определённом смысле они являются

государством. Однако одновременно они остаются постоянными конкурентами в борьбе за благосклонность избирателей, рассчитывающими на то, чтобы привлечь на свою сторону большинство избирателей и выполнить призвание правления. Это охраняет их — по крайней мере, до поры до времени — от того, чтобы стать недемократическими политическими аристократами как партии, которые в однопартийных государствах без конкуренции монополизируют политическую жизнь.

Однако несомненно то, что две, три или две с половиной партии, из которых в Федеративной республике до сих пор образовывались правительства, имеют с этими раз и навсегда правящими монопольными партиями столь же много или даже больше общего, чем с любой из многочисленных партий прошлых германских «народных представительств»: в противоположность им они являются опорой государства, ответственными за то, чтобы Федерации и землям предоставить их канцлеров, министров и служащих. И они должны объединять эту высокую ответственность со своей демократической задачей — направлять вверх мнение избирателей.

Германский избиратель инстинктивно постиг эту новую роль партий. Это его величайший вклад в успех второй германской республики. На то, что он постиг эту роль, указывает прежде всего то, что он радикально сократил число партий — в первом бундестаге их ещё было девять. Это осуществило не «образующее большинство избирательное право», а сознание избирателей, что он под Основным Законом более не просто выбирает представителя своих личных интересов или мировоззренческих предпочтений, а выбирает правительство.