В тени королевы

Музыканты начинают играть гальярду: вначале звучат лишь барабаны и рожок. Дадли предлагает руку королеве, и та, к всеобщему удивлению, ее принимает. Я замечаю, как переглядываются Сесил и Норфолк, пока Дадли выводит королеву на середину зала, и все мы теснимся к стенам, чтобы освободить для них место. Не сводя друг с друга глаз, Дадли и королева начинают танец. Он вышагивает гордо, словно петух в курятнике, в своем серебристом дублете с розовыми прорезями и блестящих черных чулках, с неизменной самодовольной усмешкой. Королеву держит по-хозяйски, то сжимает ее талию, то обнимает за шею, то поглаживает по щеке – это замечают все; он и не старается ничего скрыть, ему наплевать, что королева в его руках выглядит распутной девкой – и ей, как видно, тоже. Сесил смотрит с каменным лицом.

Я по-прежнему поглядываю на Хертфорда. Теперь он разговаривает с Норфолком; вот они сдвигают бокалы, словно с чем-то поздравляют друг друга, – а вот Хертфорд направляется к дверям. Внутри у меня все падает от разочарования, словно желудок набили камешками. К Дадли и королеве присоединяются новые танцоры – многие придворные выходят на середину зала; Джуно берет меня за руку и тянет за собой, однако я будто приросла к месту. Тяжесть внутри не дает веселиться. Спросить, куда ушел ее брат, я не осмеливаюсь – но подозреваю, что у него с кем-то романтическое свидание под звездами в нонсачских садах.

– Ты не станешь танцевать? – спрашивает Джуно.

Я молча качаю головой, не осмеливаясь заговорить. Стоит открыть рот – еще, чего доброго, разревусь.

– Ты посмотри! Они точно любовники! – шепчет Джуно, бросив взгляд в сторону королевы и ее горделивого кавалера.

– Наша королева – девственница, – напоминаю я. Держаться, только держаться. Вести себя, словно ничего не происходит.

– А если в другую дырку? – еле слышно шепчет Джуно. Обе мы прыскаем, и на краткий миг мне становится легче.

Кто-то тянет меня за рукав. Оборачиваюсь – и вижу Хертфорда.

– Ты… – начинаю я, не понимая, каким чудом он вырос позади меня, словно джинн из лампы.

– Выйдем, – почти беззвучно говорит он.

Внутри у меня все тает. Джуно уже нет рядом – она пляшет с молодым Норфолком и звонко хохочет, когда он поднимает ее в воздух.

– Зачем? – Сопротивляться, главное – сопротивляться. Иначе упаду к нему в объятия.

– Поговорить.

– Поговорить? Ты меня за дуру держишь?

– Нет, Китти, я серьезно. – И, наклонившись ко мне, шепчет: – Хочу поговорить со своей драгоценной Китти.

Все мое самообладание летит в тартарары. Такое чувство, словно подо мною понесла лошадь. Я позволяю ему увести себя в сад, где блестит в лунном свете зеркало пруда. В воздухе ни ветерка; из распахнутых дверей банкетного павильона льется музыка. Он держит меня за руку; я не осмеливаюсь на него смотреть – боюсь увидеть, что ошиблась, что меня увлекает во тьму кто-то другой. Но все-таки поднимаю глаза… нет, это он, все тот же Хертфорд, его дорогой, любимый профиль! Безмерно хочется дотронуться до него, убедиться, что он реален, – не знаю, как мне удается удержаться. Мы садимся на скамью под ивой и молча слушаем хор лягушек на пруду.

– Мне очень тяжело без тебя! – говорит он наконец тихо, не поднимая головы. – Будто… – Он останавливается; кажется, я слышу, как мчатся в беспорядке и сталкиваются друг с дружкой его мысли. – Будто и мир вокруг распался, и сам я разлетелся на куски. Все время, что ты провела в Дарэм-Хаусе, я боялся… боялся… – И останавливается, словно не в силах закончить.

– Чего ты боялся? – спрашиваю я лишь для того, чтобы не выдавать своих чувств.

– Все эти слухи… – Поколебавшись, он выпаливает: – Боялся, что ты выйдешь за другого.

– Как видишь, я ни за кого не вышла…

– Слава богу, Китти! Слава богу!

– Ты вел себя со мной не так, как следовало, – говорю я. Очень стараюсь, чтобы голос звучал сурово.

– Ты права, сокровище мое! Свое положение при дворе я пытался поставить выше любви к тебе. Думал, что смогу удержать в узде собственные чувства. Но… – Он сжимает мою руку, и у меня голова кругом идет от желания, – …не смог. Лучше мне умереть, чем лишиться твоей благосклонности!

– Нельзя, чтобы узнала Елизавета!

Какова ирония судьбы: теперь я настаиваю на том, чтобы держать наши отношения в тайне. В голове всплывает «блестящая партия»; но я гоню воспоминания прочь. Нет нужды сейчас об этом думать, тем более Фериа далеко отсюда – на Континенте.

– Сейчас моя судьба на волоске. Если она заподозрит…

– Знаю, – перебивает он. – Радость моя, я не стану рисковать твоим будущим! Никому не скажу ни слова.

– Только Джуно, ей можно, – добавляю я.

Я уже готова рассказать ему, что королева намекнула на мое возвращение во внутренние покои, но прикусываю язык. Нет уж, пусть думает, что я по-прежнему в немилости! О надписи на тарелке тоже не рассказываю: Джуно права, «враг» – сильное слово, и я боюсь отпугнуть Неда.

– Только Джуно, – словно эхо, повторяет Хертфорд.