Вахтанговец. Николай Гриценко

Пьяный в последней степени Молоков являлся выяснять отношения

с зятем- стариком, мужем моей Анисьи, которого играл наш замечатель

ный актер Бубнов. Гриценко показывал Бубнову здоровенный кулак и мед

ведем двигался на него. Тот ударял его изо всех сил по руке, резко разво

рачивал. Николай Олимпиевич делал пирует и, потеряв равновесие, летел

к дивану. В первый раз не долетал. Попросил повторить. Опять недолет.

Еще и еще раз повторял, а сам держался за свою язву.

146

ВАХТАНГОВЕЦ

Николай Гриценко

Я ему говорю: «Слушайте, угомонитесь! Я на вас без жалости смо

треть не могу… Ну, сиганете вы под диван…Ну, не сегодня, так завтра,

послезавтра…»

«Нет», - отвечает. И пока не добился своего, не прекратил пробовать.

В результате получилось замечательно. Когда он вылезал из-под дива

на, было очень смешно. Ничего не видя, словно во тьме ночной, с полу,

снизу спрашивал Бубнова: «Ванька… Где ты?»… И ощупывая ногу

зятя- разорителя руками, лез вверх по его сапогу.

На каждом спектакле я тащила его из-под дивана за ноги, за полы сюр

тука… Гриценко очень любил, чтобы я его тащила, а он такой большой,

тяжелый упирался… Я его просила, умоляла шепотом: «Николай Олим

пиевич! Вылезайте, я больше не могу!» А он нарочно тянул время… Но од

нажды - никак не вылезает. Я чуть не плачу, ругаюсь сквозь зубы. По

том чувствую, что - то не так, что-то под диваном происходит. Он там

ползает из стороны в сторону, шарахается… Наконец, вылез. Я спраши

ваю, еле двигая губами, так чтобы зритель не слышал: «Ну, что вы?!» А он

отнял руку от лица, смотрит на меня несчастными глазами и отвечает:

«Я нос потерял!…» У него была нашлепка огромная, картофелиной, сизо

го цвета. И вот вообразите: рыжая клокастая шевелюра, багровое лицо,

щеки помидоры, глаза - щелки, заплывшие от пьянства… Нашлепку он

под диваном уронил и не смог найти. А при таком гриме его собственный,

нормальный, даже красивый нос показался маленьким, тоненьким, блед

неньким, жалким. Я стою спиной к зрителю и трясусь от смеха. На сцене

смешное втрое смешно, а он трагическим шепотом умоляет: «Юля, пои

щи, поищи его!…» Все это происходит в считанные минуты. Я от смеха

сдвинуться с места не могу. Тогда он сам нагибается, шарит рукой под

диваном и вдруг снизу гробовым шепотом объявляет: «Нашел…» Под

нялся, хочет прилепить «картофелину» на нос, а она не приклеивается…

Он пробует еще раз… Анисья стоит, Бубнов ждет, наблюдает, а Гриценко

выделывает непонятное… И зал видит: с Молоковым что-то происходит…

Но Молоков же пьян вдребезги, мало ли что ему в голову придет. И вдруг,

обозлившись, Гриценко поворачивается к залу, смотрит с яростью на ла

дошку, где эта гуммозная нашлепка лежит, и как «блямкнет» ее об пол!…

Самое удивительное, что публика все это приняла, как должное. Сцену

Николай Олимпиевич доиграл с собственным носом и ушел под бешеные

аплодисменты».

Вера Максимова

147

Главный герой - наш современник

Любая из сотни его работ - в кино, на телевидении, в театре - вызывает

живейший интерес. Он не оставляет равнодушным зрителя потому, что

сам никогда равнодушным в творчестве не бывает. «Театр для меня все

в жизни», - говорит артист.

Вспоминая созданное Н. Гриценко на сцене, невольно теряешься: нелег

ко сделать выбор, остановиться на какой-то одной роли…

Лет двадцать назад он сыграл в Театре имени Евг. Вахтангова Олеко

Дундича. Это был человек, отдавший жизнь за революцию, за счастье

и свободу людей. Артист, проникнувшись душевной красотой персона

жа, создал убедительный героический образ. Гриценко с потрясающей

силой передавал страстную веру Олеко Дундича в дело революции, в по

беду добра над злом, в окончательное торжество идей свободы, равен

ства, братства. Это был человек бесстрашный, смелый, находчивый -

один из замечательнейших борцов за Советскую власть, не только вос

хищавший, но и воспитываающии своей верностью революции.

Таких героев Николай Олимпиевич создал за сорок пять лет немало.

Вот Леонтьев («Кандидат партии» А. Крона) - передовой рабочий, увле

ченный своим делом, он не в состоянии жить и часа без труда. Даже

дома, в самодельной мастерской уверенно и сноровисто что-то все вре

мя мастерит. В каждом его движении чувствовалось глубокое уважение

к труду, гордость своей профессией. Или шахтер Гаврила Братченко

(«Макар Дубрава» А. Корнейчука), богатырь, застенчивый, скромный,

чувствующий себя в забое хозяином, которому до всего есть дело, по

тому что шахта - его родное, чем он живет и гордится. Даже в легкой

комедии («Стряпуха» А. Софронова) артист, рисуя образ комбайнера

Степана Казанца, ухажера и ревнивца, подчеркивает в нем трудолюбие

и честность рабочего человека.

Каких только ролей не пришлось играть артисту! И все приходится

впору, по плечу. И персонажи, главное свойство которых народное на

чало: простота, ум и душевная щедрость. И эстетствующие снобы, утон

ченные «аристократы». Как он этого достигает? Едва ли мы найдем от

вет: тайна творчества подчас остается тайной, неподвластной рентгену

критика. Гриценко-виртуоз перевоплощения. Диапазон мастерства ар