Валентайн

Беременность не подтвердилась, говорит она зардевшись. Но всё хорошо. Попытаемся еще через несколько месяцев.

Как жаль, говорит миссис Нанелли.

У вас еще масса времени, говорит миссис Шепард. Вам только двадцать шесть.

Спасибо, Корина. Но мне тридцать четыре.

Неужели? Вам ни за что не дашь больше двадцати шести… Миссис Шепард умолкает и смотрит на миссис Нанелли. Не возражаете, если я закурю?

Как жаль, говорю я Сюзанне.

Ничего страшного, говорит она. У меня красивая, умная, талантливая дочь. И смотрите, что у меня! Она лезет в сумку и вынимает горсть образчиков фирмы «Эйвон» – духи, крем для лица, тень для век, даже маленькие тюбики помады, – отдает нам.

Миссис Шепард, не взглянув на свои, передает их миссис Нанелли и достает из кармана блузки сигарету. Выдыхает дым – он такой теплый, душистый, что хочется отнять у неё сигарету и глубоко-глубоко затянуться.

Вы все еще готовитесь к суду? спрашивает она меня.

Да. Я перекладываю малыша в другую руку и оглядываюсь на Эйми. Они с Деброй Энн сидят под сухим деревом, оживленно разговаривают, поглядывая на нас.

Сюзанна чуть подается вперед и ладонью отгоняет табачный дым. Я слышала, дядя девицы пытается шантажировать родителей Стрикленда.

Это чистая клевета, выпаливаю я, не подумав. Как такое может взбрести в голову?

Я же не сказала, что это так, напоминает нам Сюзанна. Сами знаете, как расходятся слухи.

Еще бы не знать! Миссис Шепард смеется громко, отрывисто, немузыкально – вспоминаю канадских журавлей у нас на ранчо.

Она поднимает брови – по счастью, не забыла их утром нарисовать, – и отступает от нас на несколько шагов, чтобы не дымить на ребенка.

Действительно, смахивает на клевету, говорит миссис Шепард, но чего ждать от наших ханжей?

Сюзанна собирает губы в ниточку и втягивает воздух. Говорите за себя, Корина, я лично не ханжа, но… Она замолкает на несколько секунд, оглядывает нас, словно ожидая подтверждения: Сюзанна не ханжа. Но миссис Шепард и я молчим, а миссис Нанелли уже отправилась к своей машине со словами: Всего хорошего, дамы. Сюзанна прощается и медленно, словно подзабыв дорогу, уходит по улице. Подойдя к дому, она картинно проверяет почтовый ящик, вырывает пяток одуванчиков, нахально затесавшихся в августинову траву. И, наконец, берет с веранды веник и метет тротуар.

Миссис Шепард идти, по-видимому, некуда и делать нечего – она смотрит, как я трусь носом о щеку ребенка. Мне все время хочется понюхать его, увериться, что он мой.

Новорожденный, говорит миссис Шепард. Единственное, что может пахнуть лучше, – новенький «Линкольн Континентал». Можно мне понюхать? Она прячет сигарету за спину, наклоняется и вдыхает запах моего сына. Деточка, говорит она, я не скучаю по мокрым пеленкам, не скучаю по бессонным ночам, но как же скучаю я по этому запаху.

Я подтянула одеяльце к его подбородку и смотрю на неё. Вы бы видели Глорию Рамирес. Он живого места на ней не оставил. Маленький дергается во сне, открывает и закрывает рот. Я подаюсь к ней и говорю тише. Миссис Шепард, над ней как будто дикий зверь потрудился.

Прошу, называйте меня Кориной.

Корина, говорю я. Дейл Стрикленд просто какой-то дикий кабан. Хуже. Те собой не владеют. Надеюсь, его посадят на электрический стул.

Она бросает окурок на тротуар и сталкивает ногой на мостовую. Он еще дымится, а она тут же закуривает новую и думает, что сказать в ответ. Улыбается, щекочет малышу подбородок. Понимаю, детка. Будем надеяться, судья будет хотя бы приличный. Вы дадите показания?

Да. Не терпится рассказать им, что я увидела.

Это хорошо. Больше ей нечем помочь. Можно вас спросить, Мэри Роз? Вы высыпаетесь?

Я вскидываю голову, хочу сказать ей, что всё у нас хорошо, никакой ни от кого помощи нам не нужно, но Корина смотрит на меня, как банкомет, сдавший карты и оценивающий реакцию.

Я могла бы сказать ей правду – что иные ночи мне снится, как Глория снова стучится в мою дверь, а я не подхожу, лежу на кровати, спрятав голову под подушку, стук всё громче, громче, я уже не могу его вынести, встаю с кровати и иду в прихожую нашего нового дома. Открываю тяжелую дверь – там Эйми, избитая, израненная, босые ноги в крови. Мама, кричит она, почему ты мне не помогла?

Я могла бы ей сказать о телефонных звонках, начавшихся чуть ли не с того дня, как нас подключили к линии, о том, как иногда ночами не могу понять, устала я или мне страшно.

А отвечаю просто: у нас всё хорошо. Спасибо вам за заботу.

Корина ищет в пачке очередную сигарету, уже третью, но пачка пуста, она комкает её и прячет в карман брючного костюма. Могу поклясться, у меня оставалось еще полпачки, говорит она. С тех пор, как Поттер умер, все к чертям забываю. На прошлой неделе одеяло потеряла. Одеяло! Она с тоской смотрит на ворота своего гаража напротив. Пойду-ка лучше передвину поливалку да налью себе чаю со льдом. Сегодня градусов до сорока дойдет. А еще июнь только!