Валерий Гаврилин

Трактовать этот вариант можно по-разному: как диалог двух женщин, вспоминающих, «как жили, любили, цветы как дарили», а может быть, это разговор героини с самой собой. Интересно также, что во второй редакции автор добавил ещё две песни на собственные слова — «Однажды Маргарита» и «Чви-ки, чви-ки». (Последняя, кстати, существует и как фортепианная миниатюра с названием «Нежная» в сюите «Портреты», с названием «В старом доме» в сюите «Деревенские эскизы».)

Конечно, в тексте «Чви-ки, чви-ки» на первый план выходит фонизм слова, звукоподражание птичьему щебету, но есть в этих интонациях и что-то просящее, плачевое. Не случайно потом они многократно повторятся в знаменитой «Дудочке», в песне «Скажи, скажи, голубчик» из «Перезвонов»…

В отличие от Гретхен Шуберта и Маргариты Глинки («Тяжка печаль и грустен свет, ни сна, ни покоя мне бедной нет») лирическая героиня Гаврилина не тоскует: напевая незатейливую мелодию, она ожидает возлюбленного. Светлая идиллическая образность подчёркивается уже во вступлении: «Так нежно, так звонко и чудно свою песенку пела Маргарита».

А поэтический текст основного раздела песни автор создаёт исходя из вращательного движения мелодии: монотонно жужжит прялка и под её сопровождение девушка поёт свои куплеты, словно внушая самой себе, что все мечты непременно сбудутся. Отсюда и повторы слов, возвращения к одной и той же пятисложной конструкции с ударением на последнем слоге: «Он придёт ко мнé, прибежит ко мнé, прилетит ко мнé…»

Но идиллическая образность разрушается, долгое ожидание возлюбленного оборачивается неизбежным осознанием реальности: счастье давно минуло, остался лишь альбом старинных фотографий.

Ярчайший пример написания текста и музыки одним автором — вальсовая часть «Вечерка» («Ни да, ни нет»). Этот вальс — один из самых популярных в творчестве Мастера — вошёл в балет «Анюта», существует в фортепианной редакции под названием «Воспоминание о вальсе» (сюита «В концерте»). При этом композитор не счёл нужным соединить танцевальную мелодию со словами: на фоне вальса развёртывается декламация героини. Здесь, как часто бывает у Гаврилина, возвышенное сочетается с обыденным, о серьёзном говорится в шутку. Так, любовное признание попадает в контекст игры в фанты: «Ни да, ни нет, ни нет, ни да не говорите, не говорите, тра-ля-ля-ля… За ваш привет дарю букет. Тра-ля… И раз, и два, зачем считать? Я не собьюсь, я не собьюсь… Тра-ля-ля-ля… И ни в кого, помимо вас, ни раз, ни два, ни десять раз я не влюблюсь, я не влюблюсь. Тра-ля-ля-ля… Я не влюблюсь!» Свидание, в свою очередь, оборачивается комической сценкой: «За нашей лодкой плывёт селёдка». Действие переносится из танцевального зала на море, что, конечно, возможно только в воспоминаниях.

Зачем Гаврилину понадобилось сочинять стихи? Должно быть, не нашлось для его либретто подходящих поэтических строк. Сам автор по поводу своих текстов как-то сказал: «К несчастью, что ли, не знаю точно почему, я почти не нахожу таких аналогов, которые могли бы соответствовать моей музыкальной мысли. Поэтому тексты приходится зачастую сочинять самому. Очень сильно при этом опираюсь на фольклорную поэзию, мне даже неловко то, что получается, называть поэтическими сочинениями» [19, 205].

И, несмотря на неуверенность в вопросах поэтического творчества, Мастер писал к своим песням именно такие стихи, которые наиболее точно соответствовали стилю музыки. В «Вечерке» его незамысловатые стихотворные строки во многом близки поэзии Шульгиной, их объединяют идиллическая образность, приближенность к ранней русской лирике. В этот контекст композитор органично вписал и своего любимого Гейне («Лунным светом пьяны липы, / Тихо веет ветер сонный…»), и знаменитую народную австрийскую песенку «Ах, мой милый Августин». Всё это согласуется с образом лирической героини — наивной, мечтательной, сентиментальной.

«И слова, и музыка искусно создают образ <…> чувствительной женщины, очевидно, провинциалки», — цитирует Г. Г. Белов высказывание племянника Свиридова, А. С. Белоненко. — Он <Белоненко> обращает внимание и на простодушные интонации «жестокого романса» [сам Гаврилин, кстати, говорил, что «Вечерок» был создан в память о русском романсе [19, 143]. — К. С.], и на банальные мелодические обороты старой городской лирической песни <…> Заурядность героини, — отмечает Геннадий Григорьевич, — косность провинциального быта… Но почему мы этого не замечаем? В чём неуловимая притягательность образа героини? Исполненная красоты и гармонии музыка Гаврилина оказалась способной возвысить лучшие её человеческие качества: глубокую, сильную любовь, пронесённую через всю жизнь, искренний пафос светлых чувств и чистоту доверчивой души.