Валерий Гаврилин

В 1977-м Мастер продолжал трудиться над опусами, имеющими заголовки яркие и парадоксальные. Прочитав их, можно себе представить, какой сочной, по-гаврилински театральной могла бы быть музыка: «Грустелина и Негрустель (Опечалина и Негрустель)», «Цапелька и Мормышка». Кроме того, среди замыслов — «Алоль и Лилия» (прокофьевский «перевертыш»), не смолкали разговоры и о втором «Вечерке», и об опере «Утешения».

Но ничего из этого завершено не было, а что было — так это музыка к спектаклям: «Татуированная роза» по драме Т. Уильямса (премьера 14 июля в Малом драматическом театре, постановка Л. Додина), «Утиная охота» по А. Вампилову (премьера 24 августа в Театре им. Ленинского комсомола, постановка Г. Опоркова, режиссёр В. Сливкин) и «Сын полка» по повести В. Катаева (премьера 25 декабря в Малом драматическом театре, постановка В. Фильштинского).

Какой именно была музыка к спектаклю по драме Теннесси Уильямса, увы, остаётся догадываться: рукопись утеряна. Очевидно только, что тема пьесы была Гаврилину довольно близка, несмотря на чуждый американо-итальянский контекст (в центре сюжета — одинокая женщина, портниха Серафина, живущая воспоминаниями о своём много лет назад убитом, но всё ещё любимом муже).

Для этого спектакля Гаврилин, среди прочего, написал одну из самых проникновенных своих песен — «Кто чего боится» на стихи Анны Ахматовой «Дорожная, или Голос из темноты». В спектакле, как отмечалось в одной из рецензий, «наивная детская песенка звучит в темноте: «Кто чего боится, то с тем и случится», — выводит тоненький мальчишеский голосок. Неожиданно в центре сцены из кучи тряпья поднимается огромное свадебное платье, а вокруг него бегают наперегонки маленькие мальчики и девочки. Но не успели мы настроиться на трогательно-идиллический лад, как нежная мелодия сменилась напряжённой, тревожной, замелькали вспышки света, угрожающе взревел мотор мотоцикла, и сцену заполнили шумно галдящие женщины. Благополучие финала кажется ненадёжным, потому что тревога, звучащая в музыке, в паузах и репликах актёров, всё время носится в воздухе» [42, 326].

Песня «Кто чего боится», разумеется, тоже зажила самостоятельной жизнью. Причём, кроме одноимённого стихотворения, Гаврилин включил в неё ещё одно известное поэтическое произведение Анны Андреевны — «Дверь полуоткрыта, веют липы сладко…», но взял из него вторую часть — «Радостно и ясно / Завтра будет утро. / Эта жизнь прекрасна, / Сердце, будь же мудро. / Ты совсем устало, / Бьёшься тише, глуше… / Знаешь, я читала, / Что бессмертны души». Приведённые строки не поются, а декламируются на фоне фортепианного сопровождения.

Представляется, что эти стихи могли бы органично вписаться в вокальный цикл «Вечерок» (может быть, во вторую его часть — «Танцы, письма, окончание»). Здесь героиня тоже прощается со своим прошлым под беспрестанно кружащуюся, исполненную тихой грусти мелодию часов. Не случайно эта изысканная песенная миниатюра существует и в варианте фортепианной пьесы и носит название «Часики».

«Утиная охота». Из штата Луизиана, изображённого в пьесе Уильямса, Гаврилину предстояло перенестись в советскую действительность со всеми её трагикомическими нюансами, которые детально выписал Александр Вампилов на страницах своей драмы. В ней перед взором читателя (а позже и театрального зрителя, и кинозрителя) проплывала целая эпоха — без прикрас и домыслов. Не случайно позже это сочинение назвали «исповедью шестидесятников», а фильм Виталия Мельникова с Олегом Далем в роли Зилова («Отпуск в сентябре», 1979) показали лишь через восемь лет после завершения съёмок: ведь Вампилов в своей пьесе продемонстрировал не активных, справедливых и целеустремлённых героев социалистического государства, а людей циничных, разочарованных в жизни.

Духовная болезнь не одной личности, но целого общества, — тема, которую неоднократно поднимал в своих заметках и Гаврилин (особенно, конечно, в конце 1980-х — начале 1990-х). Он сразу нашёл для неё адекватное музыкальное воплощение, причём сатирическое. Так, в сцене поминок, когда, казалось бы, должен звучать плач, хор начинает скандировать: «Раз, два, три, четыре, пять. / Вышел зайчик погулять…» «В ситуации, когда выкорчеваны корни, — отмечает Тевосян, — когда ёрничают над святым и иронизируют над чем угодно, возможен и розыгрыш по самому крупному счёту — возможна смерть шуточная» [42, 329].

Для спектакля, кроме «Поминок», были написаны музыкальные номера «Похоронное шествие», «Жених и невеста», а ещё — баллада на народные слова «Повстречался сын с отцом», которая впоследствии стала очень известной (она была исполнена и записана А. Асадуллиным).

Об этом тексте Гаврилин сказал как-то поэту Максимову: «А какой у нас фольклор гениальный! «Отец сыну не поверил, что на свете есть любовь…» Нет, ты только вдумайся <…> Да тут же целая трагедия шекспировская, роман! Куда там Шекспиру или <…> Достоевскому твоему. И всего-то две строчки! Вот как писать надо, дорогой мой!» [45, 462].