Валерий Гаврилин

Из рецензии: «Ясный мальчишеский голос, полный радости ощущения жизни, рассказывает о трагедии, разыгравшейся между отцом и сыном. Смысл песни, её горестный финал как будто не осознаётся маленьким певцом. Он поёт о том, что на свете есть любовь, что она есть самое главное. Песня эта разделяет двух Зиловых: мятущегося, навсегда потерявшего себя, и Зилова финала — спокойного, трезвого. Кто поёт эту песню, из чего она возникает? То ли из минутного забытья Зилова, то ли поёт её во дворе Витька, тёзка Зилова, то ли это детство в последний раз на минуту пришло к герою, чтобы уже больше не возвращаться, — каждый из зрителей решит по-своему» [42, 330–331].

И ещё один театральный опус 1977-го — «Сын полка» по известной повести Валентина Катаева. Её замысел — показ войны сквозь призму восприятия ребёнка — Гаврилину тоже был чрезвычайно близок (как уже говорилось, образ мальчика, трагически переживающего события военных лет, впервые появился в вокально-симфонической поэме «Военные письма»).

В рецензиях писали: «Столкновение противоположных понятий — «война» и «ребёнок» — смысл внутреннего конфликта, следуя за развитием которого динамично строится драматическое действие. Следуя режиссёрскому замыслу, эти две темы продолжат музыка и сценография. <…> В проникновенной и лиричной музыке В. Гаврилина слышатся то безыскусные мотивы пастушьей дудочки, то прозрачные напевы колыбельной, то задорные звуки детского марша» [Там же, 332].

Кстати, упомянутая «Дудочка» вошла затем в «Перезвоны». Иными словами, лейттема знаменитой симфонии-действа была найдена при работе над музыкой к спектаклю. Уже в «Сыне полка» композитор поручает её гобою, чей тембр, ведущий свою родословную от первобытной свирели, наиболее точно способен передать тоскливое стенание. Режиссёр спектакля В. Филыптинский по этому поводу рассказывал: «Помню, я пришёл к Валерию на Пестеля и стал что-то долго и, видимо, невнятно объяснять про войну, про детство. «Постой, ведь он пастушок, этот Ваня Солнцев?» — «Да». — «Тогда у нас должна быть деревенская «коровья» музыка».

И он написал удивительную мелодию — музыку поля, перелеска, неяркого солнышка, поникшей осенней травы, музыку русского пейзажа! Пейзаж — и в то же время ощущение, что где-то рядом война, беда, сиротство…» [45, 388]. Голос гобоя появлялся в спектакле неоднократно.

Кроме «Дудочки» были созданы «Сон», «Солнышко», «Солдатик», «Колыбельная». Последняя существует и как фортепианная пьеса («Сон снится» // «Зарисовки»), вошла в партитуру «Анюты» (правда, в фильме-балете не была использована), в балет «Дом у дороги» — как «Материнская песня». При этом в «Доме у дороги» (телебалет по Твардовскому, 1984, режиссёр А. Белинский, балетмейстер В. Васильев) тема колыбельной из спектакля по повести В. Катаева оказалась связанной с лирическим дуэтом — адажио главных героев[182]

.

Одним словом, гаврилинские темы продолжали свои странствия. А новые сочинения создавались трудно — в основном из-за регулярных болезней.

В 1977-м здоровье композитора серьёзно пошатнулось из-за преждевременной смерти Арнольда Наумовича Сохора. Событие это, случившееся 12 марта, не просто глубоко опечалило композитора, но и вызвало тяжёлое нервное потрясение, после которого Гаврилин долго не мог восстановиться. «Накануне этого страшного известия было заседание Правления Союза, — рассказывает Наталия Евгеньевна. — Валерий вернулся с него неузнаваемым: он был бел как полотно, холодный пот катился с него градом. На мой немой вопрос: «Что с тобой?» — он только сказал: «Я шёл пешком. Мне плохо. Как мог Борис (Тищенко. — Н. Г.)

так оскорблять Сохора!» А наутро позвонил Миша Бялик и сообщил, что Арнольд Наумович умер. Валерий что-то кричал, а потом рухнул на кровать и пролежал несколько часов, не произнося ни слова. <…>

Гражданская панихида по Сохору проходила в Доме композиторов. Мы пришли, когда ещё почти никого не было. Стоял на возвышении гроб, убранный цветами, и вдалеке женщина. Когда мы вошли в зал, Валерий страшно зарыдал, и ему стало плохо. Женщина кинулась к нам — это была Тамара Васильевна Белоненко, сестра Свиридова. Она пыталась успокоить Валерия, говоря: «Сейчас Юрочка придёт, он приехал». Но Валерию становилось всё хуже, и мы вынуждены были пройти к медсестре Белле Исааковне Райкиной. Она измерила ему давление, оно оказалось очень высоким. Уколами, лекарствами она привела Валерия в чувство, но он был очень слаб, поэтому всю гражданскую панихиду мы просидели в медпункте, а о том, чтобы ехать на кладбище, не могло быть и речи. Ещё несколько дней он не мог прийти в себя. Горе его было неутешным» [21, 190].

Арнольду Наумовичу Сохору, почитателю и пропагандисту творчества Гаврилина, первому музыковеду, который дал в своих работах развёрнутый анализ сочинений Мастера, было всего 52 года. Уход единомышленника и друга, всегда поддерживавшего Гаврилина в непростом музыкальном мире, отнял у него и веру в себя, и силы для дальнейшей работы[183].