Валерий Гаврилин

Одним из первых, кто обратил на это внимание, был А. Н. Сохор: «Не боится Гаврилин соприкоснуться с самым «рискованным» интонационным источником — современной молодёжной песней: бытовой (студенческой, туристской) и эстрадной (включая музыку бит-ансамблей), — отмечал он в своей статье со знаковым названием «Певец добрых чувств» (1977). — Перед композитором встали особые трудности: сила стандарта, господствующего в этой области, столь велика, что способна подчинить себе самые яркие индивидуальности. Так и Гаврилину не во всём удалось преодолеть инерцию общепринятого. Но даже в «Земле» музыка лучших номеров (в их числе «Мама») отличается «лица необщим выражением», его собственной гаврилинской интонацией. Для чего же композитор рискует, пробуя иногда сочетать, казалось бы, несочетаемое, несовместимое? Для чего облекает порой мелодические «речения» русского народного склада в ритмические и тембровые одеяния бит-музыки? И поручает песни в духе деревенских «страданий» и причетов таким мастерам современного эстрадного пения, как Таисия Калинченко и Эдуард Хиль (к слову сказать, превосходно исполняющим его произведения)? Видимо, для того, чтобы найти возможно более прямой путь к слуху и сердцу сегодняшнего молодого человека и на близком и понятном ему языке рассказать о самом серьёзном и возвышенном, о драматизме и героике нашей эпохи» [42, 296–297].

Сегодня ни о драматизме, ни о героике с эстрады, увы, никто не говорит: нынешняя массовая музыка принципиально обходит стороной любые хоть сколько-нибудь серьёзные темы. И проблема, видимо, не только с композиторами, но ещё и с поэтами (о современных Вертинских или Высоцких мечтать не приходится).

«Мы предпочли танцевальный путь в работе с молодёжью», — отмечал Гаврилин в одной из заметок 1990-х годов [20, 353]. С тех пор предпочтения, вероятно, не изменились. Тем не менее — пусть и нечасто — гаврилинские песни всё же продолжают звучать. Не всегда по телевидению и радио, но зато на концертах и конкурсах; довольно редко при огромном стечении народа (как иные топотно-крикливые композиции), но зато в уютном домашнем кругу.

Домашние посиделки возле пианино, кстати, очень любил устраивать и сам автор вокальных миниатюр — причём требовал от своих друзей и домочадцев, чтобы пели они и чисто, и артистично. Вокальные ансамбли на квартире у Гаврилиных были делом вполне обычным. Об этом колоритно рассказал Я. Бутовский: «Валерий всячески поддерживал желание петь, особенно хором, аккомпанировал и сам пел с явным удовольствием. Больше всего и с особой радостью пели мы его песни — «Белую ворону», «Домашнюю песенку», «Не бойся дороги», обязательно — «Маму». Пели народные песни, почти всегда — «Рябину», «Из-за острова…» Валерий пытался заставить нас, любителей, петь выразительно. Разучивал с нами припев «Домашней песенки» двумя полухорами — наши дамы пели: «Что-то времечко идёт…», мужчины вторили басом: «Чур, чур, чёрен чёрный ворон…» И очень трогательно радовался, когда всё получалось!» [45, 118–119].

Наверное, и сейчас во многих семьях знают, а может быть, и поют «Шутку», «Маму», «Любовь останется», «Сшей мне белое платье»…[189]. А любящие и помнящие музыку Гаврилина могут разделить мнение его великого современника, Г. В. Свиридова, который в письме коллеге и другу настойчиво пожелал: «Пойте свои песни — несмотря ни на что!» [42, 38]. И, рассуждая в очередной раз о популярном жанре, отметил в одной из своих статей: «Эстрадная песня — это тот несчастный вид музыки, в котором подвизаются все, кому не лень, в котором создаётся огромное количество произведений. И, естественно, далеко не все они высокого качества. Так вот, песни Гаврилина представляют собой совершенно особое явление. Я считаю, что он поднимает эстрадную песню порой до высоты подлинно классического искусства» [42, 207–208].

Очерк 1

7

БОЛЬШИЕ ГАСТРОЛИ

И ДОМ НА «ОСТРОВЕ»

А сейчас мы, пожалуй, ненадолго прервём разговор о делах музыкальных и перенесёмся в ленинградскую квартиру семейства Гаврилиных. В 1977-м Андрей заканчивал школу и мечтал получить в подарок гитару, а его родители усиленно работали и мечтали о собственном доме. Гитара была куплена: после долгих поисков дефицитного инструмента Валерий Александрович, наконец, сообщил супруге, что он продаётся в одной из многочисленных подворотен Ленинграда. С домом было сложнее.

Композитор не мог больше заниматься, зная, что под его кабинетом живёт соседка: не выносил, когда кто-то слушал его игру и тем самым «вторгался» в процесс сочинения. Но приобрести жильё, как известно, не так просто. К тому же многие стали отговаривать, в том числе и любимая опочецкая хозяйка дома, где жили Гаврилины летом, — Евдокия Васильевна[190]. Причина ясна: Валерию Александровичу и его супруге будет сложно взвалить на себя собственное хозяйство. В общем, в тот период грандиозный проект осуществлён не был.