Валютчики

Сержант смотрел на меня со странным выражением надежды и опасения одновременно. Опасался он, видимо, что я повредился в рассудке и, как следствие, он может не получить «свои кровные».

Отсмеявшись, я вновь закурил, посмотрел на молчащего сержанта, выдохнул:

— Бассейн, значит? Бассейн это хорошо.

— Да! — обрадовавшись, что я все-таки не сошел с ума, сержант даже подмигнул мне, — Темка только учится, но тренер уже говорит, что надо переводить в спортивную группу — у пацана хорошие данные! Может, чемпионом станет! — закончил он гордо.

Теперь я знал и имя того малолетнего негодяя, который будет кататься на моем телевизоре, но странное дело — я больше не испытывал к нему никакой ненависти. Да и к отцу его, взяточнику и вымогателю, как ни удивительно, тоже. Но сумма, на которой остановился торг, меня по-прежнему не устраивала. Впрочем, меня так же не устроили бы и двадцать, и десять тысяч «зелененьких», поэтому, набрав в легкие воздуха, я возобновил торги.

— А теперь посчитаем мои расходы, — сказал я, глядя в маленькие, заплывшие жиром ментовские глазки.

— А это зачем? — удивленно посмотрел на меня сержант милиции Енаков.

— Как это зачем? Для полноты картины.

— А-а-а, — протянул мент, — ну, если для полноты, — он кивнул, уже без спроса угостился контрабандной сигаретой и добавил, — тогда валяй.

— Погнали, — сказал я, — у меня все просто. Всего одна статья расхода.

— Ну, так это же здорово! — Енаков попытался улыбнуться, но лучше бы он этого не делал. — И какая же?

— Мне придется возместить убыток банку, — ответил я, не сводя с него глаз.

Енаков помолчал, ненатурально вздохнул и произнес сакраментальную до тошноты фразу:

— А кому сейчас легко?!

Хотелось прибить этого беспардонного и самоуверенного типа, до сих пор не пойму, как удержался. Несколько секунд я только и делал, что пытался выдохнуть не помещающийся в груди гнев, а потом зазвонил телефон. От напряжения я не сразу сообразил, что это мой, но, спасибо сержанту, он кивнул головой и сказал:

— У тебя телефон, кажется.

Звонила Майя.

— Ден, ну что это такое?! — Ее полусонный голосок был полон возмущения, если не сказать гнева.

— Я не могу сейчас гово…, — начал я, но договорить мне не дали.

— Мне плевать, что ты не можешь! — гневно перебил меня любимый голос любимой женщины. — Я тоже не могу открывать дверь твоей охране только потому, что они не знают, где тебя искать!

— Так, стоп! Еще раз, только без крика! Что случилось?

— Он спрашивает! — Я даже представил, как она эмоционально качает головой, мол, ну, как этого можно не понять.

— Майя, ты можешь спокойно сказать…

— Могу! Приперся этот твой бугай, сказал, что не может дозвониться до тебя!

В моих ушах зашумело, причем так, что этот шум мог вполне заглушить звук океанского прибоя. Но даже сквозь этот шум я услышал знакомый бас, пробубнивший что-то вроде «я не бугай». Шум усилился, и я даже не понимаю, как мне удалось относительно ровно сказать в трубку:

— Дай ему трубку!

А через секунду я услышал голос Сени:

— Ден, мы не знали…

Договорить я ему не дал. В нашей стране мат является почти государственным языком, поэтому, не стесняясь в выражениях, я быстро рассказал Сене, что о нем думаю и что с ним сделаю при встрече, если он сию же секунду не уберется из квартиры моей девушки. А напоследок добавил:

— Мне плевать, как вы это сделаете, но через 15 минут вы должны быть в порту!

Он даже успел что-то промычать в трубку, но я вновь перебил его:

— Бегом сюда!

В сердцах я уже хотел отключить телефон, когда услышал, что меня зовет Майя. Посмотрев на изумленно глядящего на меня сержанта, я поднес к уху трубку и сказал, точнее проорал:

— Да!

— Ты чего так орешь?!

— Майя, скажи этому дебилу, чтоб он выметался!

— А я хотела предложить ему чаю, — невинным голосом произнесла Майя, — музыку послушать, все такое.

Все-таки ревность, хоть и безумная штука, но кое-какая польза от нее все же есть. Едва не вспыхнув (нет, ну какая наглость — чаем его поить!), я вдруг понял, что она смеется надо мной. Гнев не улетучился, но принял какую-то новую форму — я по-прежнему хотел проучить Сеню, но уже не простым выяснением «по-мужски».

— Это все?! — холодно спросил я, и девушка на Цветном бульваре сразу поняла, что дальше шутить не стоит.

— Да я шучу, дурачок! — весело крикнула она в трубку. — Твой бугай уже ушел!

Я отключил телефон и вновь посмотрел на Енакова. Поняв, что я в его распоряжении, Енаков осклабился и спросил:

— Ну, так… мы договорились?

Во мне растекалось что-то холодное, заполняя каждую вену, каждую извилину. Я смотрел на вымогателя, видел его жадные глаза и думал, что могу спокойно врезать ему в морду, и он не посмеет ответить, ведь я нужен ему! И потом, правый хук принес бы только моральное удовлетворение, не приблизив к решению главной задачи — вызволить Антона и деньги. Холодное, как космос бешенство удивительным образом упорядочило сумбур в моей голове. Еще не прочувствовав деталей, я уже знал, что нужно делать.

— Одно условие, — я старался, чтобы мой голос соответствовал образу «придавленного обстоятельствами» человека.