Вальс в четыре руки

Лорето — городок на юге Италии, расположенный на холме, где находится христианская святыня — хижина, в которой, по поверью, жила Богоматерь. Хижину перенесли ангелы, а люди сверху построили храм в виде креста. Паломники со всего мира приезжают в это место, и как-то в Пасхальную неделю, когда туристов здесь особенно много, проводился в Лорето хоровой фестиваль, на который мы были приглашены. Как в сказку попали или в путешествие во времени — ни одного современного здания, мощеные улицы, запахи кофе и пряностей из открытых окон, цветущая оливковая роща. Жили в женском монастыре, тихие ласковые монашки ухаживали за нами.

В фестивале принимали участие хоры из разных стран. Выступали мы и вместе, в сводных концертах, и отдельно, и в разные дни пели разные программы — духовную и светскую, и были общие репетиции для подготовки к огромному гала-концерту; калейдоскоп событий крутился быстро, только успевай. По утрам, когда не было выступлений, нас возили показывать красоты, щедро разбросанные в тех краях.

Было на фестивале красивое правило: вдень своего выступления нужно ходить по городу в хоровом платье — и сразу понятно, из какого хора девушка; мужчины же были как близнецы-братья — все в черном (дивная зацепка для водевиля). На второй-третий день нас уже узнавали на улицах, аплодировали вслед и говорили что-нибудь восторженное. Однажды ко мне подскочила женщина и радостно прокричала:

— Синьорита! А я вас знаю!

Я вылупилась на нее.

   — Вы второй альт из русского хора! — выпалила она.

   — Да! — засмеялись мы в ответ.

Когда мы ходили в концертных платьях, то нас не только невозможно было перепутать с другими, мы вообще стояли особняком в своем черном бархате. На многих хорах были просто юбки и блузки, что всегда проигрывает платьям; и еще края наших пелерин были оторочены золотом и формой напоминали церковные купола — очень строго и красиво. Был май, и мы еще не познали всего ужаса наших плотных платьев, когда в июльскую сорокаградусную жару, да под прямым светом софитов приходилось петь концерты (выводишь ювелирно какое-нибудь Agnus Dei и слышишь, как гулко стучит пульс в виске, а по спине медленно стекает струйка пота). Зато зимой в Шварцвальде, на концертах в занесенных снегом костелах, они нас спасали — напялишь под платье теплую кофту и брюки, закатав до колена, и поешь себе — кум королю, красота.

Но вернемся в Италию.

В программе фестиваля значились уличные концерты-дуэты (или концерты-дуэли, не помню) — нужно было петь на улице. Афиши висели по всему городу, желающие выбирали, куда бы они хотели пойти послушать, да и любые праздные зеваки могли присоединиться к представлению, всё бесплатно.

На определенной улице в определенное время встречались два хора при полном параде и, встав друг против друга, пели неизвестно что. «Неизвестность» и «дуальность» заключались в том, что репертуар составлялся на лету, в зависимости от того, что поет противоположный хор, — то по методу контраста, то по методу продолжения, то из публики кто-нибудь шутя заказывал исполнить что-нибудь, и кто мог — исполнял: эдакое совместно создаваемое веселое действо в доброжелательной атмосфере. Иногда менялись дирижерами, иногда нотами — кто во что горазд, каждая пара разыгрывала свою уникальную партию.

Нам достался мужской испанский хор. Мы единственные на фестивале были не смешанные, наверное, именно поэтому организаторы решили восстановить гармонию в природе и соединили два наших хора. Вечер прошел легко и интересно, а в финале произошло неожиданное.

В приглашении на фестиваль значилось, что каждый хор должен привезти из своей страны подарки какому-то определенному хору, таким образом, кроме наград и общих подарков от фестиваля, каждый участник увозил с собой еще и персональный сувенир.

Нам достались эти испанцы, поэтому, перед тем как отправиться на уличный концерт, мы засомневались — а вот сейчас надо дарить, да? Но потом решили, что завтра заключительный гала-концерт на площади и, наверное, нужно тогда, и не взяли. А испанцы в конце вечера вдруг вручили нам подарки. Ой... а мы... ой... мол, так и так... Но подскочили организаторы и переводчики и объяснили, что сейчас не надо, надо завтра на гала. Мы обрадовались — мол, давайте тогда мы вернем, а то как же завтра вы будете? Но идальго подарков обратно не берут, подарили так подарили.

На следующий день, когда на площади, при огромном скоплении народа, выходили хоры и на лестнице перед центральным храмом пели финальную песнь, звучали поздравления, аплодисменты, а потом другой хор вручал свои подарки, — мы стали переживать за испанцев: мы-то знаем, что сувениры уже вручены, а они, наверное, будут чувствовать себя неловко?