Ванечка и цветы чертополоха

Она плачет, и плачет, и плачет. Чья-то добрая рука протянула ей свёрнутую пелёнку, в которую она благодарно уткнулась, даже не разглядев толком доброжелателя. Лучшие воспоминания из их жизни травят ей душу. Она уже готова заключить сделку с Богом. Женщина забыла о существовании времени, не отдаёт себе отчёт, что уже пять часов тихо плачет возле него. Ей не хочется помнить про время, ведь каждая секунда может отнять его у неё.

— Как же курить охота… — доносится до неё через весь посторонний шум приглушённый хриплый голос.

Сердце её подпрыгивает, и она немедленно удаляет и пелену на глазах, и росу от неё, неуверенная, что ей не послышалось. Глаза спешат навстречу с его глазами, и ничто не должно им помешать. Два полных боли омута.

— Мила…

Он слегка морщится. Наркоз отошёл, пора бы сделать обезболивание.

— Очень больно? — Она слишком взволнована и боится поверить в своё счастье.

Он пытается улыбнуться. Его правая рука тянется к маске, но трубочка, катетер и рука Милы её останавливают.

— Нельзя. У тебя повреждено лёгкое.

Она наклоняется ближе к лицу и слегка приподнимает маску, удерживая в руке.

— Ты плакала? — едва шевелит он спёкшимися губами.

— Женька, я не могу быть сильной. Я тебя так люблю… — Её дрожащие пальцы свободной руки легонько трогают его чуть колкую щёку. — Я настоящая размазня. Я боюсь.

Он замирает на секунду, набирает кислорода в лёгкие и произносит медленно и чётко эти трудные слова:

— Аркадий Дмитриевич погиб?

— Да, сразу. На месте.

Он морщится сильнее. Они молчат, словно в поминальной минуте.

— Я не защитил.

— Никто бы не смог. Даже сам Господь Бог. Ты делал всё, что должен.

Она охватила ладонью кисть его руки. Он нахмурился.

— Хочу их убить.

— Умоляю тебя, не надо.

— Хотел сесть в свою машину, но… он так смущённо улыбался… я кожей чувствовал его страх.

— Они получат своё.

— Я всё сделаю.

— Пожалуйста, не надо.

— Они и сейчас могут меня добить.

— Нет-нет, нет… Нет! Оставь их, прошу! — Она поддалась панике, подумав: «Что может сделать один вооружённый человек, сидящий сейчас в коридоре у реанимации против настоящих бандитов?» — А как же я? Дети? Наш малыш? Ему нужен отец! Он должен родиться в марте. Мартовский крольчонок…

Слова как-то сами вырвались.

Он смотрит на неё недоверчиво, как будто даже с упрёком. Пульс, как показывает монитор, участился.

— Я собиралась тебе сказать…

— Больше никаких лесов, — говорит он вкрадчиво и подозрительно тихо, — банок с краской…