Варяги и варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу

Истинное (а не кажущееся) число скандинавских предметов в русских древностях просто мизерно и в огромной массе других археологических находок практически равно нулю, что говорит о случайном характере их попадания в земли восточных славян. По заключению П.П. Толочко, «собственно скандинавских вещей на Руси не так уж и много», хотя в пер­вую очередь именно археологи (наши и зарубежные) говорят о постоянном проживание в ее пределах скандинавов, причем «нередко семьями, в го­родах и иногда сельских местностях». Справедливость слов Толочко видна прежде всего на материалах Киева и Новгорода, главных городов Руси, где норманнов должно было быть особенно много, и где они, ко­нечно, должны были оставить массу следов своего пребывания. Но эти следы отсутствуют. Так, в Киеве количество скандинавских вещей не превышает двух десятков, причем ни одна из них не имеет отношение к IX в. Эта цифра особенно примечательна на фоне утверждений зарубеж­ных ученых об основании Киева норманнами, уверенности Е.А. Мельни­ковой в том, что «вместе с Олегом в Киеве, вероятно, впервые появился постоянный и значительный контингент скандинавов». Примерно столько же скандинавских предметов, сколько найдено в Киеве, обнару­жено в Шестовице, где, учитывая дружинный характер поселения, заме­чает Толочко, их, казалось бы, «должно быть особенно много». В знаменитом Гнездове, в котором на Западе видят «анклав викингов», север­ные изделия встречаются, добавляет ученый, не чаще, чем западносла­вянские, восточные или западноевропейские.

В отложениях Новгорода предметов, увязываемых со скандинавами, найдено еще меньше, чем в Киеве. В процентном отношении их число (а все они не старше рубежа Х-ХІ вв.), заключает М.В. Седова, ничтожно «по сравнению с находками славянских, финно-угорских и балтских из­делий...». Даже норманисты относят эти находки к категории «случай­ных». При том, что они же утверждают, что Новгород был основан скан­динавами, что он являлся «основной базой норманнов в Восточной Евро­пе», что в нем в конце X - первой половине XI в. находился постоянный «больший или меньший контингент скандинавов: дружинников новго­родских князей и наместников великого киевского князя, новоприбыв­ших искателей богатстве и славы, торговых людей». Практическое от­сутствие скандинавских вещей в слоях Новгорода тем более поразительно, что для его культурных напластований характерна, отмечают специалис­ты, «исключительная насыщенность древними предметами». В связи с чем «коллекция предметов, собранная на раскопках в Новгороде за 1932-2002 гг., насчитывает в общей сложности более 150 тыс. изделий...», причем в это число не включен массовый керамический материал.

Известно, какой глубочайший след, видимый и в наши дни. оставили норманны в истории тех народов, на территории которых они селились. Так, указывал Д. Щеглов, пребывание норманнов во Франции отразилось «в десятках названий местностей...». Современные зарубежные исследо­ватели констатируют, что «даже сегодня отзвуки» скандинавского языка слышны в нормандском диалекте французского языка. По их же словам, «некоторые города, такие, как Quettehou и Houlgate, сохранили названия, которые присвоили им основатели-викинги тысячу лет навлд», а «из 126 деревень на о. Льюис - одном из внешних Гебридских островов (Ве­ликобритания) - 110 имеют либо чисто скандинавское название, либо какое-то его подобие». Восточная Англия, подвергшаяся датской колонизации и где в 886 г. по мирному договору предводителя датчан Гутрума с англосаксонским королем Альфредом Великим был основан Данелаг (по-английски Дэнло, Дейнло, «облаегь датского права»), до сих пор несет на себе ярко выраженный скандинавский отпечаток. А в вос­точном графстве Линкольншир «более половины современных названий деревень имеют скандинавское происхождение». Х. Ловмяньский, со­общая, что «в целом в Дэнло выявлено огромное число топонимов скан­динавского... происхождения», поясняет: в Линкольншире «они превос­ходят число английских названий». Шведский ученый И. Янссон отме­чает, что в Британии и Ирландии скандинавы «оказали значительное влияние на английский язык и местную топонимику». Ничего подоб­ного русская история и русский язык не знают совершенно, и ни один из городов Руси не носил скандинавского названия. Хотя, как неоднократно подчеркивает ПВЛ, варяги активно занимались градостроительством (862, 882, 988). А это, в свою очередь, заставляет повторить вопрос, за­данный норманистам в 1876 г. П. Бурачковым: «Если Олег начал ставить города и посадил в них варягов-князей... то почему самые города полу­чили названия славянские, а пороги - норманские?». И на Руси, ко­нечно, была бы совершенно иная топонимическая картина, если бы все было так, как рисовал М.П. Погодин: Рюрик велел норманнам «по ис­конному обычаю норманнов, рубить везде города или крепости...», или как воображал себе С. Рожницкий: скандинавы «только с того и начинали свою деятельность, что рубили города, могущие служить защитой их гос­подства над иноплеменным племенем».