Варяги и варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу

В отношении разных судеб норманнов и варягов очень тонко подмече­но. Исследователи, в том числе норманисты, давно обратили внимание на принципиальную разницу в поведении норманнов в Западной Европе и в поведении варягов в Восточной Европе, означающую, что речь о со­вершенно разных народах. Абсолютно был прав А.Васильев, сказав в 1858 г., что «скандинавы нигде не облагали данью побежденных, а всег­да грабили и жгли, уничтожали все». Затем С.А. Гедеонов в ответ на ут­верждения, что после призвания норманны вследствие дружеских и родственных отношений между обоими народами будто бы не нападали на восточнославянские земли, с иронией заметил, что «викинги никогда не отличались сентиментальностью...». И.Н. Сугорский заострял внима­ние на всеизвестном факте, что викинги «вбивают кровавый след» в жизнь Западной Европы, но «ничего подобного не было у нас». В.А. Пар­хоменко ставил вопрос, почему норманны везде в Западной Европе пи­раты, береговые разбойники, а на Руси - «вооруженные купцы, культур­ные государственники, творцы русской государственности?». С.Лесной говорил, что на Руси купцами не могли быть скандинавы, в духе кото­рых «было только грабить подобных купцов».

И нынешние норманисты отмечают кардинальную разницу в по­ведении викингов и варягов, не придавая тому абсолютно никакого значения. Так, Е.А. Мельникова и В.Я. Петрухин, специально задавшись вопросом, каково было восприятие норманнов на Западе и варягов на Востоке, констатируют, что если для Запада «типичен образ викинга-грабителя», то «в образе варяга на Востоке отсутствуют основные стерео­типные характеристики норманна-врага...». Затем Мельникова еще раз отметила, что в археологических материалах «следы борьбы местного населения» с варягами практически не прослеживаются, они «скорее рисуют картину мирного существования...». По заключению А.С. Кана, русская народная традиция сохранила образ варяга, «но отнюдь не врага». То же самое говорит В.В.Мурашова, добавляя, что процесс освоения ва­рягами отдельных частей Руси «в основном был, видимо, мирным...». Д.А. Мачинский также признает, что действия варягов «были, повиди­мому, менее кровавыми», чем действия норманнов на Западе. А.Н. Кир­пичников утверждает, что первые норманны-правители принесли не потрясения, «а мир нескольким поколениям жителей Северной Руси». Но такого рода слова нисколько не вяжутся с кровавой историей норман­ских завоеваний на Западе, где норманны захватывали земли, строили на них крепости и откуда начинали подчинять себе окрестные территории, порабощая его население. Варяги же не ставили крепости на землях славян и не превращали их в своих рабов, а воздвигали крепости лишь по пограничью и защищали Русь от внешнего врага. И в середине IX в., когда норманны, живя грабежом и насилием, наводили ужас на За­падную Европу и не играли там «созидательной роли», в Восточной Европе варяжская русь мирно включилась в дело создания Древнерус­ского государства. Это принципиальное различие в поведенческом типе викингов и варягов, как показывает история, весьма устойчивом во времени, не позволяет их смешивать.

Разговор о норманстве варяжской руси выглядит абсолютно несостоя­тельным еще и потому, что присутствие руси в Скандинавии, среди скан­динавских народов вообще не фиксирует ни один средневековый памят­ник, ее нет в скандинавском устном народном творчестве, ее нет в ис­ландских сагах, уделявших исключительное внимание скандинавской истории. Как полно выразил такую ситуацию С.А. Гедеонов, «норманны народ всеизвестный на Западе», но при этом ни до, ни после призвания варягов в западноевропейских источниках нет «и следа русского имени для мнимой шведской Руси». Н.П. Загоскин также отмечал, что западно­европейские хроники, «будучи переполнены рассказами о подвигах нор­манских дружин в европейских морских побережьях... никогда и нигде не знают норманнов под названием «россов» или «руссов». В 1934 г. прекрасный знаток скандинавских источников и нор­манист Е.А. Рыдзевская сказала, «что название Русь с норманнами эпохи викингов генетически не связано и что они у себя на родине так не назы­вались, достаточно убедительно доказывается отсутствием всяких следов этого термина, как своего, в др.-сев. сагах... и особенно в рунических надписях». И тут же она сделала очень важное замечание, особенно актуально звучащее сегодня, когда в науке вновь прописался «ультранорманизм»: «Что у финнов шведы - Ruotsi, и каково происхождение этого названия - вопрос другой; др.-сев. языку и письменности Русь, во вся­ком случае, совершенно чужд».