Вариант единорога

Когда Калифрики переступил через нее, она обратилась к нему:

– Я солгал. Она не дышит.

Калифрики остановился и, подобрав голову с пола, уже было замахнулся, чтобы с силой швырнуть ее в ближайшую стену.

– Но она может задышать снова, – сказала голова, кривя губы в улыбке, если только ты воспользуешься своей головой.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Калифрики. – Говори!

– То, что я похитил у Старца, живущего на Горе, – эликсир жизни, он ее оживит.

– Где он?

– Я тебе скажу, только обещай, что не убьешь меня.

Калифрики отвернулся в сторону так, чтобы Киф не заметил его ухмылки.

– Прекрасно, – ответил он. – Даю слово.

Где он?

– Спрятан среди золотых и серебряных плодов в чаше на столе за дальней дверью.

Калифрики прошел через всю комнату и осмотрел чашу.

– Да, – наконец произнес он, доставая бутылочку.

Он вынул пробку и понюхал ее. Закрыв пальцем горлышко бутылочки, он перевернул ее вверх дном и снова вернул в обычное положение. Он слизнул ту единственную каплю, которая осталась на подушечке пальца.

– Ни запаха, ни вкуса, – заметил он, – и я ничего не чувствую. Ты уверен, что это не обман?

– Не трать это попусту, глупец! Нужна всего одна капля!

– Прекрасно! Но лучше бы ты правду сказал. Он вернулся к телу Йолары и, склонившись к ней, взял ее за подбородок, чтобы приоткрыть ей рот. Затем точно так же извлек из склянки еще одну каплю и нанес ей на язык.

Мгновения спустя она глубоко вздохнула.

Вслед за тем дрогнули веки и открылись глаза.

– Что, – спросила она, – случилось?

– Все позади, – сказал он, поднимая и поддерживая ее. – Мы живы, и моя работа выполнена.

– Что за работа? – пытливо спросила она.

– Отыскать склянку, – пояснил он, – и принести голову этого ворюги.

Медная голова обезьяны взвыла.

– Ты провел меня! – вопила она.

– Ты сам себя одурачил, – ответил он, затыкая бутылочку пробкой, кладя ее в карман и помогая Йоларе подняться на ноги.

– Теперь ты здесь хозяйка, – сказал он ей. – Если тебе слишком тяжело вспоминать о прошлом, пойдем со мной, и я постараюсь, чтобы ты узнала более счастливые дни.

***

И вот, ведя ее Долиной Застывшего Времени, Калифрики остановился в том самом месте, что могло быть мозаикой, живописным пейзажем, картой. Он сжал руку Йолары и жестом показал ей на удивительный вид, открывающийся впереди.

Она улыбнулась и кивнула. В ту же минуту голова Кифа, которую Калифрики держал в левой руке, разинула пасть и, изловчившись, куснула его. В другом месте он наверняка выругался бы, но только не здесь, где нет слов (ни музыки, ни ветра). И тогда, поднеся укушенную руку ко рту, он не удержал медную голову, которая, упав, покатилась прочь. Голова Кифа упала в расщелину между скал, где проделала немалый путь, громыхая по склону, прежде чем замерла в зыбком равновесии на каменном уступе, скрытая от глаз густой тенью. Сколько ни искал ее Калифрики, так и не нашел; пришлось ему довольствоваться лишь половиной обещанной платы – сурового Старца из Аламута не проведешь. Все же вознаграждение было довольно значительным, и он пустился с Йоларой в удивительное странствие: в Византию, Венецию, Китай – но это уж совсем другая история. Тем временем, распутывая повороты судьбы, Киф взял да и спятил, а когда раскрыл пасть, чтобы исторгнуть крик, – пусть там и не место для крика (ни музыки, ни ветра) – его медная голова рухнула вниз с каменного выступа в скалах и кувырком скатилась по склонам – на узкую улочку на окраине Оксфорда, где ее и нашел францисканец по имени Роджер Бэкон. Но и это совсем другая история. Нить жизни всегда появляется из ниоткуда и уходит в никуда. И странствует она где угодно, и нет ей конца.

Роджер Желязны

Вернись к месту убийства, Алиса, любовь моя

1

Не счесть в Галактике смертельных ловушек, и надо же ей было попасться именно в мою. Сначала я даже не узнал ее. А когда узнал, все не мог поверить, что это она. С ней был ее компаньон, с завязанными глазами, в сандалиях и кимоно. Но ведь она мертва, и октада разрушена. Другой быть не может. Определенные сомнения возникали у меня даже по поводу этой октады. Но выбора не было. Да и есть ли он хоть у кого? Есть только то, что нужно сделать. Скоро она уйдет. Я вкушу ее духа. Сыграем еще раз, Алиса…

2

Она пришла на виллу в Константинополе, где он, в свободном одеянии, с совком в руке и садовым ножом в другой, стоял на коленях среди роз, ухаживая за своим садом. Слуга доложил о ее прибытии.

– Господин, там дама у ворот, – сказал старик по-арабски.

– Кто бы это мог быть? – пробормотал садовник на том же языке.

– Она назвалась Алисс, – ответил слуга и добавил: – Она говорит по-гречески, но с иностранным акцентом.

– Ты узнал акцент?

– Нет. Но вас она спросила по имени.

– Надеюсь, что так. К незнакомцам редко заходят с добрыми намерениями.

– Она назвала вас не Стассинопулосом. Она спросила Калифрики.

– Черт, это по делу, – сказал он, поднимаясь, отряхивая колени и передавая совок слуге. – Давно же ко мне не обращались.

– И правда, сэр.