Васёк Трубачёв и его товарищи

А Мазин, обняв его за плечи и легонько подталкивая к дому, говорил:

- Придешь - и ложись... Накройся с головой и не думай. Мы тебя выручим.

Он подвел Трубачева к двери, сам дернул звонок:

- Ну, прощай!

- Подожди! - Васек выпрямился. - Мазин... Я ничего не боюсь... я... Голос у него прервался, он отвернулся и обоими кулаками забарабанил в дверь.

- Ну, бояться еще... Мы им... знаешь... - смущенно пробормотал Мазин.

По лестнице застучали шаги. Дверь открылась.

Мазин засунул руки в карманы и вышел за ворота. Редкие прохожие оглядывались на одиноко шагавшего мальчугана и качали головами.

Сдвинув на затылок шапку и расстегнув навстречу ветру пальто, Мазин шагал посреди улицы и громко пел:

Человек проходит, как хозяин...

Он хорошо знал теперь, что он сделает, и совесть его была чиста.

Глава 26.

ПЕТЯ РУСАКОВ

У ворот беспокойно вертелся Русаков. Он то поглядывал на свои окна, опасаясь, что вот-вот из форточки высунется отец и крикнет сердитым голосом: "Петя!", то выбегал на длинную улицу, боясь пропустить Мазина.

Ему необходимо было дождаться товарища. Еще ни разу не было такого случая, чтобы Мазин ушел куда-нибудь один, не посвятив в свои планы верного друга.

"К Трубачеву пошел! - догадывался Русаков. - Неужели про меня скажет?"

Услышав голос товарища, Русаков бросился к нему навстречу.

- Ты что, Колька, на всю улицу орешь?

Мазин спокойно допел до конца строчку "Где так вольно дышит человек". Петя с любопытством посмотрел на него.

Мазин усмехнулся:

- Слушай, я завтра при всех ребятах скажу, что мел стащил я.

- Скажешь?

- Скажу.

Русаков сморщился.

- Что, испугался? - насмешливо сказал Мазин. - Не пугайся, я не про тебя, а про себя скажу.

- Да зачем?

- А затем, что из-за нас Трубачев страдает. Из-за этого проклятого мела про него статью написали. Вся школа читать будет. Что же еще молчать-то!

- Да ведь статья из-за драки!

- А драка из-за чего? Из-за чего драка, я тебя спрашиваю?

- Из-за мела, - грустно сказал Русаков.

- Из-за мела. Что ж, я молчать буду?

- Лучше бы молчал, - нерешительно сказал Русаков.

- Что?! - Мазин приблизил к товарищу сердитое лицо. - Похож я на свинью, по-твоему?

Русаков бегло взглянул на выпяченные губы товарища, на короткий розовый нос с каплями дождя на широкой переносице, на щелочки глаз и, запинаясь, ответил:

- Да... нет!

- А если я не свинья - значит, я человек, - решил тут же Мазин. - А ты трус!

- Я не трус! - вспыхнул Русаков. - Я тоже ничего на свете не боюсь!

Мазин медленно повернул голову и выразительно посмотрел на окна Петиной квартиры.

- Отца, думаешь, да? - заволновался Петя.

- А то нет? Ты только за себя трясешься. Тебе и товарища не жалко. Трубачева в газете протащили. С первой строки до последней все его фамилия только! Эту фамилию теперь по всей школе трепать будут, а ты... эх, испугался! Как бы отец не узнал! - с презрением сказал Мазин и, отстранив Петю с дороги, пошел к дому. - И чего я только дружу с тобой? с горечью спросил он, оглянувшись на Русакова.

Петя молчал, яростно обгрызая свои ногти.

- Вынь пальцы изо рта! И подумай о себе... - сказал Мазин, осторожно поднимаясь на цыпочки и заглядывая в окошко первого этажа. - Мама, открой!

Когда Мазин ушел, Русаков глубоко вздохнул и поплелся домой. Он был уже у крыльца, когда свет в его окнах мигнул и погас. Вместо него на занавеске зажелтел тоненький огонек.

"Потушили. Спать легли! - с ужасом подумал Петя. - Ну, теперь будет мне. Сколько раз отец говорил, чтобы я нигде не шатался..."

Дверь оказалась незапертой. Стараясь не шуметь, Петя прикрыл ее за собой, осторожно повернул ключ и на цыпочках прошел через кухню в первую комнату. За ширмами белела его кровать. Он тихонько разделся и накрылся с головой одеялом.

"Притворюсь, что сплю, - тоскливо думал он. - Может, отец до завтра отложит".

Из второй комнаты дверь была приоткрыта. Там горела ночная лампочка и слышались голоса. Сердитый бас отца заглушался тихим, спокойным голосом мачехи - Екатерины Алексеевны. Петя приподнялся на локте и прислушался. Но слов не было слышно. Потом скрипнула дверь. Петя упал на подушку и, стараясь ровно дышать, крепко зажмурил веки. Екатерина Алексеевна, в мягких туфлях, со свечкой в руке, заглянула за щирму.

- Он спит, - шепотом сказала она, прикрывая рукой свечу и возвращаясь к отцу. - Видишь, он спит!

- Знаю я его штучки! Спит! Нашел кого обманывать! - загремел отец.

Кровать затрещала под его грузным телом. Петя съежился в комочек.

- Григорий, я тебе последний раз говорю... я тебе серьезно говорю! раздался взволнованный голос. - Если ты когда-нибудь тронешь его хоть пальцем, ноги моей не будет в твоем доме. Я знать тебя не хочу! Я тебя возненавижу, понимаешь?

- Да что ты волнуешься, на самом деле? Что, я его хоть раз пальцем тронул? Все только обещаю... А следовало бы разок проучить!

- Гриша, никогда я не позволю...

- Ну-ну, не волнуйся, Катюша! - снисходительно усмехнулся отец.

- Я не волнуюсь, а просто сейчас же уйду. И я не шучу, ты знаешь.

- Да замолчи ты! Сказал - не буду! - рассердился отец. - Но уж если он пакости какие-нибудь будет делать, справляйся с ним сама.